— Ага, вы явно что-то об этом знаете, — прокомментировал Лаверн.
— Ничего подобного. — К Иоланде вернулось самообладание.
Вмешалась Линн:
— И все-таки, по вашему собственному признанию, вы были постоянной спутницей Принса по крайней мере последние пять лет.
— Я хотела бы вам сказать про эту Эдисон одну вещь — у нее была привычка фантазировать. Она вечно что-то выдумывала. И никакая она не бродяжка. У нее была своя квартира в Йорке, она просто приезжала к нам и жила, сколько ей заблагорассудится. Я бы не стала называть ее лгуньей. Просто она жила в своем, вымышленном мире. И байки про ребенка — лишь одна из многих ее фантазий. Лично я ни о каком ребенке не слышала.
Линн и Лаверн несколько мгновений пристально всматривались в лицо Иоланды, затем Линн перевела взгляд на свои бумаги.
— Знаете, Иоланда, я нахожу это довольно странным. Потому что в позапрошлом году в Йоркской Королевской больнице был зарегистрирован факт рождения ребенка мужского пола у некоей Эдисон Мэри Реффел. Дата — восьмое октября. Вес семь фунтов одиннадцать унций.
Иоланда Хенерберри сидела молча, глядя на полицейских, которые столь же пристально наблюдали за ней. В ее глазах читалась черная злоба.
Лаверн взглянул на настенные часы.
— На сегодня хватит. Продолжим нашу милую беседу завтра утром. Надеюсь, вы не против провести ночь в уютной тюремной камере.
* * *
Лаверн лежал рядом с Донной, ломая голову, как очередной пакости ждать от Принса. Была половина второго ночи. Суперинтендант лег спать в одиннадцать, но, проворочавшись около часа, встал, чтобы принять снотворное. Увы, лекарство не подействовало. Лаверн понимал, что, пока Иоланда сидит за решеткой, Принс наверняка предпримет какой-нибудь ход. Какой?.. Это предстояло выяснить.
Лаверн встал второй раз за ночь и на сей раз оставил тело. Устремившись в темноту ночи, так что только ветер свистел в ушах, он вскоре оказался на длинной галерее в Норт-Эбби. Лаверн не хотел, чтобы его здесь видели, и предпочел остаться бесплотным. Невидимый, он будет следить за каждым движением Принса здесь, в аббатстве, как когда-то следил за Демоном скачек.
Послышались шаги. Из-за поворота по направлению к Лаверну с подносом в руках прошествовал лакей. Донесся аромат кофе. Какое-то мгновение лакей смотрел прямо на суперинтенданта, однако Лаверн прочел в его взгляде лишь усталость и скуку. Слуга отвернулся, постучал в дверь кабинета Принса и вошел внутрь. Лаверн последовал за ним. Увы, кабинет оказался пуст. Лакей поставил поднос на стол и удалился.
Лаверн же шагнул сквозь стену и попал в часовню. Там, спиной к нему, перед алтарем виднелась коленопреклоненная человеческая фигура. Низко опустив голову, Хьюго Принс молился на коленях перед одной-единственной истекающей воском свечой.
Неслышно приблизившись, Лаверн поравнялся с американцем. Принс остался стоять на коленях, плотно закрыв глаза, — казалось он не замечает присутствия незваного гостя. Едва слышным шепотом он повторял одну и ту же фразу. Заинтригованный, Лаверн склонился к нему, чтобы лучше расслышать. К его величайшему удивлению, Принс твердил:
— Глупец, глупец, глупец.
В то же мгновение Принс выбросил руку и с силой схватил Лаверна за горло. Американец открыл глаза, прыжком поднялся с колен и, сдавливая шею Вернона, вплотную приблизил к нему лицо. Лаверн не мог понять, что происходит. Ведь он бесплотен. Невидим. Как мог Принс уловить его присутствие?
Ответ был ясен — в часовне молился отнюдь не Хьюго Принс, а поставленный в качестве часового дух. На глазах у Лаверна черты лица Принса потускнели и расплылись, а на их месте появилась иссиня-черная смертная маска Дерека Тайрмена. Привидение издало змеиный шип, дыхнув тошнотворной вонью разлагающейся плоти.
Почувствовав, что его сейчас вырвет, Лаверн вырвался из омерзительных лапищ. Но сквозь стены часовни внутрь слетелись другие духи и взяли его в кольцо. У некоторых из них были лица, у некоторых — просто какие-то пятна. Принс убедил их, что они мертвецы, и поэтому, даже будучи духами, они продолжали разлагаться, поскольку знали, что это единственное, что дозволено мертвым.