Лаверн издал хрипловатый сдавленный звук, более всего похожий на рычание.
— Если ты спрашиваешь меня, что мы можем доказать, то я скажу: «Ничего». Но если ты хочешь знать, что я думаю на самом деле, то знай: он виновен по самые уши. Только нам от этого не легче.
Линн вздохнула и заерзала на стуле. Было видно, что разговор дается ей с трудом.
— Если Принс действительно замаливает людей до смерти — я подчеркиваю: если, — то полиция здесь бессильна. Колдовство вне нашей юрисдикции. Закон о колдовстве был аннулирован еще в 1735 году.
— В 1736-м, — тихо поправил ее Лаверн.
* * *
В ту ночь, пока Донна задержалась в гостях у соседей, Лаверн вновь оставил свое тело. При свете слабого ночника он лежал на спине в гостиной перед камином, подложив под голову диванную подушку. Дышал ровно и глубоко и, широко открыв глаза, пытался вообразить себя парящим под потолком. Прошла минута, и постепенно все вокруг него начало светиться нежным золотистым светом. Лаверн ощутил, как тело его немеет, а устремившуюся ввысь душу охватывает странная эйфория. И он взмыл в воздух; видимые неким внутренним глазом гостиная и его собственное усталое тело, только что покинутое, подрагивали, словно в радужном мареве.
Уже в следующее мгновение, преодолев со скоростью мысли громадное расстояние, он оказался в Сент-Айвсе, на крыльце дома Мэй. Бесшумно проскользнул внутрь сквозь парадную дверь. Конечно, с таким же успехом он мог бы пройти и сквозь стену; но пройти сквозь дверь было как-то учтивей.
В доме горел свет, однако хозяйки там не оказалось. То появляясь, то исчезая, Лаверн бродил из комнаты в комнату, пока наконец не услышал голос из ванной:
— Вернон. Я здесь.
Дверь в ванную стояла открытой. Там было темно, но с лестничной площадки падала полоса света. Лаверн шагнул внутрь и обнаружил Мэй лежащей в ванне под пышной шапкой пены. Сконфузившись, он пробормотал извинения и попытался ретироваться. Мэй остановила его.
— Не будь идиотом. Я, собственно, не против…
— Можно подумать, ты даже ждала меня.
— Бог предупредил меня о твоем приходе. Как я понимаю, ты получил мое письмо.
— Да. Огромное спасибо. Ты наговорила в нем массу приятного.
— От чистого сердца. Я тобой горжусь. Кстати, твой дух очень даже хорош собой. Такой внушительный.
Она протянула покрытую пеной руку и ткнула его в ногу.
— И на ощупь тоже. Просто замечательно. Я приятно удивлена. Да ты просто гений по этой части! Обычно люди, покидающие свое тело, похожи на привидения. Тебя же не отличить от другого, что во плоти.
Лаверн расплылся в улыбке:
— Так который из нас двоих настоящий?
— Оба. И ни тот, ни другой. Мы одновременно существуем на разных уровнях бытия.
Лаверн вздохнул. Находился ли он внутри своей обычной телесной оболочки, бродил ли вне ее — склонность Мэй к подобного рода заумным разглагольствованиям действовала ему на нервы.
— Я пришел узнать, нет ли у тебя новых предложений.: Твои советы мне здорово помогли. Но мне никак не удается выступить против Принса. Мы понимаем, что все эти убийства — его рук дело, даже если в реальности их совершили бесплотные духи. Беда в том, что духа как ни крути на допрос не вызовешь и на аркане в полицию не затащишь.
Мэй подняла руку, приказывая ему замолчать.
— Тс-с-с! Ко мне обращается Бог. Он говорит: "Крошка, крошка". Вряд ли он исполняет эстрадную песню.
Мэй присела в ванной и буквально впилась в Лаверна взглядом.
— Он говорит мне: "Спроси его о Крошке". Тебе слово «Крошка» говорит хоть о чем-нибудь?
Лаверну даже не пришлось отвечать на этот вопрос. По его лицу Мэй прочитала все, что хотела узнать.
* * *
Через три дня Лаверн с женой присутствовали на благотворительном обеде. Торжество происходило в Йорке, в зале Купцов-авантюристов на Фоссгейт. Безусловно, в тот вечер не было никакой связи между овеянными веками стенами и бесчисленными полицейскими, собравшимися под древними сводами.
Лаверна пригласили в качестве почетного гостя, и чувствовал он себя в смокинге словно в броне. Они с Донной восседали во главе стола. Слева сидели Герейнт Джон с женой Фрэн, справа — президент Полицейской федерации. Рядом с президентом — ее супруг. За ними — Линн и Йен Сэвидж. От Лаверна не укрылось, что Йен улыбается довольно деланной улыбкой. Вернон, не будучи ревнивцем, не мог взять в толк, с чего бы это.
