«У меня были предчувствия», – сказал Олаф. Сейчас он был похож на детектива из старых американских сериалов, который подозревает в совершении преступления всех, кроме своей сварливой жены. И не потому, что она так уж невинна, а потому, что он никогда не осмелится учинить ей допрос. Троллю тоже так показалось, поэтому он перестал изображать из себя пловца, спрыгнул на пол и принялся громко лаять. Когда я смотрю на Тролля – диву даюсь, как можно быть таким самоуверенным, с такими кривыми и короткими лапами? Хотя, люди такие мне встречались…
Я решила, что могу положить руку на плечо нашего верного поверенного. Лично я не люблю, когда касаются моей спины или плеч, но как еще можно продемонстрировать сочувствие и понимание? «Я могу чем-то помочь, Олаф?» Он посмотрел на мою руку так, будто ему нарастили лишний орган или он обнаружил на своем теле раковую опухоль. Я убрала ее. Руку-опухоль-лишний орган. Я его понимала. «У меня были предчувствия, что это случится именно тогда, когда никого не будет в городе. Йохан… Помочь? Марта, в принципе, да, ты можешь помочь. Мне нужно выполнить кое-какие обязанности. Я должен оставить эти вещи. В свертке. Ну и поставить в известность семью. Кто бы мог подумать, что он… Все права, в конце концов, принадлежат мне. То есть доверены мне. Поэтому я должен распорядиться… Ты не думай, что я этого хотел. Йохан сам мне все отписал». Олаф говорил это так, будто отец лишил меня с Манфредом наследства в пользу Олафа Коха.
«Я и не думаю», – заверила его я. И соврала, потому что я успевала подумать сразу о нескольких вещах. Олаф не обрадовался тому, что я не думаю. Но, поскольку он молчал, я коснулась свертка. «Олаф, а я могу?» «Да», – сказал он. И выпал из кресла, как маленький птенчик из гнездышка. Беспомощно. Сейчас его сожрет злая киска. Вместо этого его облизала сумасбродная собака. «Надо сначала научиться летать», – буркнула я. Но мою руку со свертка он убрал решительно. И собственноручно распотрошил его.
Библия. Широкополая черная шляпа с какими-то прядками по бокам. А, это, наверное, хасидское. Самоучитель иврита. Папка бело-голубого цвета. Я вспомнила, что платье подружки невесты, в которое, по-видимому, сегодня одета Бриг, именно в таких тонах. Эта папка – тоже подружка невесты.
«Это что?» «Вещи твоего деда». «Деда?» «Да». «Моего деда?» «Именно так». «Деда по какой линии?» «Йохана и Эльзе». «И где они были все это время, эти вещи? С сорок третьего?? Больше шестидесяти лет». «У твоего деда». «Что?»
«Марта. Ты можешь сесть? Спасибо. Дело в том, что сегодня в 4:45 утра умер твой дедушка. Вот ты снова вскочила… Садись, очень тебя прошу, мне неудобно с тобой разговаривать, когда я нахожусь в кресле. Это только скворцы весело поют, сидя в скворечнике. Возможно, потому что его крепят к дереву. Кроты не поют, так ведь? Садись. Кроме того, что это – веселое известие, ты еще и вымахала до 178, немного высоковата. Умер твой дед – Отто фон Вайхен, единственный сын барона фон Вайхена. В возрасте девяноста четырех лет. От рака позвоночника». «Олаф, в 1989 году, весной, мы ездили в СССР, и я молилась на могиле деда. Думаете, мне это приснилось? Того самого деда, который, как вы говорите, умер сегодня в 4:45». Мой дед не погиб во время Второй мировой войны. Мой дед умер сегодня. А еще он был евреем-хасидом. Чушь!
Герр Кох простучал пальцами по ручке кресла несколько тактов марша. Я пыталась понять, какого именно марша и почему я решила, что это марш, но сбилась с ритма. Потому что вдруг обратила внимание на то, что у Коха длинные и сильные пальцы. Он был маленького роста, и его руки почти полностью утопали в рукавах рубашек, пиджаков и джемперов. У него не было личного портного, и, в отличие от моего отца, который как раз имел хорошее телосложение, не шил костюмы и рубашки на заказ, поэтому фабричные вещи оказывались всегда пусть хоть немного, но великоваты для него. Сейчас было почти лето, поэтому он был в рубашке с короткими рукавами. Я никогда не видела Олафа Коха летом.
«Марта, такое случается. Ты тогда могла подумать, что СССР не будет? А будет, например, такое государство, как Казахстан? Хотя ты была ребенком, и, по-видимому, это тебя не интересовало. Ты была в стране, которой уже не существует. И молилась на могиле деда, который умер только сейчас. Иногда о важных вещах узнаешь спустя какое-то время. А часто и вообще не узнаешь. И еще неизвестно, что лучше».
