Отчий дом - страница 14

Шрифт
Интервал

стр.

Маргарита Викторовна и Наденька тихо засмеялись.

Дома все сели за празднично уставленный стол. Пришел Данилка. Маргарита Викторовна поцеловала его и усадила рядом с собой.

— Дорогие мои! — сказала она, обведя молодых людей заблестевшими от слез глазами. — Пусть каждый произнесет тост, в котором отразит самое заветное. Это традиция нашей семьи.

Она налила в рюмки красного вина.

— Начнем с Данилы Георгиевича. Прошу.

Данила покраснел от неожиданного обращения к нему по имени и отчеству. Петя улыбнулся: в день окончания кадетского корпуса старшим братом Николаем мать и его звала по имени и отчеству, подчеркивая этим, что детство кончилось и он стоит у порога самостоятельной, «взрослой» жизни.

Данила встал — коренастый, широкий в плечах, с темным пушком над верхней, еще по-детски припухлой губой.

— Я хотел бы начать свой тост с зачтения выписки из Аттестационного журнала, — произнес Данила, стараясь говорить соответствующим столь значительной минуте басом, но то и дело срывался, к собственному огорчению и удовольствию Маргариты Викторовны, которая находила необычайно забавными эти милые потуги юноши.

— «Кадет седьмого класса, — продолжал Данила, — Петр Нестеров обладает острым умом, любит математику, физику, рисование и черчение. Чрезвычайно настойчив в принятых решениях, проявляет динамический характер…»

— К чему этот панегирик? — вскочил Петя. Он терпеть не мог, когда его хвалили, и теперь разозлился на Данилу.

— Садись, Петр Николаевич, — строго проговорила мать. — Ну, как не скажешь, что у тебя «динамический характер», когда ты минуты не посидишь спокойно. Тост перебивать нельзя. Продолжай, Данила Георгиевич!

Данила поперхнулся при новом обращении к нему по имени и отчеству, отчего Наденька, хоть и была грустна сегодня, едва не прыснула, и продолжал.

Маргарита Викторовна, сквозь туман от снова нахлынувших слез, видела открытое, красивое лицо Петюшки. Высокий белый лоб, почти прямые линии бровей над большими серо-голубыми глазами в рамке темных ресниц, круглый, еще совсем нежный «девичий» подбородок. Пускай зовет она сегодня его Петром Николаевичем, для нее он навек останется Петюшкой, Петенькой.

Отлично учился в кадетском корпусе Николай, окончила с похвальным отзывом институт благородных девиц Сашенька, но так, как о Пете, о них не писали…

Нет, напрасно она считала себя несчастливою и временами в приступе лютой вдовьей тоски жаловалась на судьбу, оставившую ее одну с четырьмя детьми.

— Еще не все! — воскликнул Данила. — Слушайте: «Кадет Петр Нестеров — идеальный тип будущего офицера с ярко выраженными высокими моральными качествами и храбростью, могущего увлечь за собой подчиненных в бою».

Данила оглядел всех горящими глазами.

— Маргарита Викторовна! Вы просили сказать про самое заветное… Вот я и сказал… про самого лучшего друга моего!

Данила обхватил руками Петю и стал покрывать его лицо поцелуями.

— Пусти!.. Обезумел… Право, обезумел! — отстраняясь, смущенно бормотал Петя.

Порыв Данилы был понятен и дорог Маргарите Викторовне. Она выпила с давно неиспытываемым восторгом. Потом снова наполнила рюмки, переглянулась с Наденькой и громко проговорила:

— Петр Николаевич, твой черед.

Петя поглядел на Наденьку, затем, встретясь глазами с матерью, ответил:

— Чего ж мне говорить, когда я — «идеальный тип»? Вот уж не думал, не гадал, что меня «типом» нарекут!

Все засмеялись.

— И все-таки скажу, не могу сегодня молчать. — Петя глубоко дышал. Лицо занялось румянцем. — Я хочу выпить за маму мою, за Маргариту Викторовну!

Данила и Наденька захлопали в ладоши.

— Я помню, как маме предложили поместить меня в сиротскую школу «Белого креста». Маме тогда было очень трудно… как, впрочем, и сейчас… Мама посмотрела на меня — я этого взгляда никогда не забуду! — и сказала: «У Пети нет отца, но пока я жива, сиротой он не будет». И правда! Я не был сиротой. Так выпьем же за то, чтобы долгие годы жила наша Маргарита Викторовна, чтобы доброе сердце ее согревало нас всю жизнь!

Все выпили.

— Бетти, налейте еще! — пропел Петя, обращаясь к Наденьке и подставляя рюмку.

Она налила вина и выпрямилась — тоненькая и гибкая. Бледное от волнения лицо обрамляли густые темные волосы.


стр.

Похожие книги