Сами же Учителя не ушли с работы не столько из-за оптимизма, сколько из-за природной способности к иронии да из чувства долга перед спутниками — теми, кого они отманили от стада.
* * *
Будущее. Не замкнутый, идеальный мир Полудня, а наше, земное.«…Оплодотворить эту безмозглую пустыню идеей… Неужели Г. А. угадал, и они в конце концов заставят нас потесниться, будучи в полном праве, как равные, а в перспективе, может быть, и в большинстве… Господи, бедный Г. А.».
Так неужели же АБС угадали, и именно ОНИ — те, кто описан впервые в «Хищных вещах», — и есть будущее? Не Полдень, не мокрецы, не Лес и не Эксперимент — а Флора?.. Господи, бедные АБС…
Но тогда Полдень — даже всего лишь как модель общества, в котором хочется жить настоящему человеку и к которому стоит стремиться, — ошибка? Пусть даже это педагогическая ошибка, но зато какая! Она равна открытию!
Доказательством сказанному, более того — неким итогом всего, служит финал «Отягощенных Злом». Демиург останавливает свой выбор на Учителе Г. А. Носове. Именно он, Г. А. — предтеча Великой Теории Воспитания, а его лицеи — предвестники Школы Будущего. По сути своей методы Носова сходны и с тем, что делал Учитель Тенин, и с тем, что делали мокрецы. Другое дело, что в ЭТОМ мире таким методам попросту нет места. Может быть, ПОКА нет места…
Диплом, однако, как справедливо заметил Владимир Юрковский, всегда достается не тому, кто летит к звездам, а тому, кто занимается Будущим. Детьми.
О ПЕРЕХОДНОМ ГЛАГОЛЕ «ПРОГРЕССИРОВАТЬ». Заключение
Быть сочинителем притч — неблагодарное занятие. По самой природе своего ремесла создатель притч дидактичен, хочет преподать моральный урок.
Люди не любят моральных уроков.
Уильям Голдинг
Незачем стыдливо прикрывать эвфемизмами тот самоочевидный факт, что Учителя пишут не «просто художественную», но — в какой-то степени — публицистическую литературу. На то они и Учителя. Того, кто уже умеет читать, вряд ли стоит всерьез учить базовым вещам. А других, начинающих — стоит.
Стоит учить хотеть сразу многого и хотеть работать взахлеб. Не кланяться авторитетам, а исследовать их и сравнивать их поучения с жизнью. Настороженно относиться к опыту бывалых людей, потому что жизнь меняется необычайно быстро. Презирать мещанскую мудрость.
Стоит учить, что любить и плакать от любви — не стыдно. И что скептицизм и цинизм в жизни стоят дешево, что это много легче и скучнее, нежели удивляться и радоваться жизни. Учить, что стоит доверять движениям души своего ближнего. И — что лучше двадцать раз ошибиться в человеке, чем относиться с подозрением к каждому. И — что дело не в том, как на тебя влияют другие, а в том, как ты влияешь на других.
Стоит учить, что нет хуже, чем трусить, лгать и нападать.
И что один человек ни черта не стоит.
Того, кто еще не сознает всего этого, но наделен от природы интеллектом, — учить можно и нужно. Ибо, как известно из теории позитивной реморализации, любое существо, обладающее хоть искрой разума, можно сделать порядочным.
Правильно подобранная доза публицистичности никак не изменяет качество написанного. Она попросту органически присуща учительской литературе как жанру. Другое дело, что с годами Мастер — как это и случилось с АБС — может вырасти из учительской роли, и тогда появляются «просто книги». И это тоже само по себе не хорошо и не плохо. Это — данность.
Есть, напоминаю, золотой фонд «учебных» книг АБС. А есть книги, которые не «для», а просто книги. Ну вот и славно. Каждому — свое. А лучше всего все же так: дорасти до этих самых «просто книг» (читать которые — ох как непросто) — читая книги «учебные». И получится ШКОЛА.
С чего, собственно, и начинался весь разговор.
