От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - страница 24

У социоэкологических пессимистов и им подобных в США и других странах Запада нет нужды в объективном рассмотрении действительности; они стремятся увести человека в мир политических мифов, в мир страха перед общественными катаклизмами, что облегчает поворот к реакции по всем линиям. Отказ от научного познания законов развития капиталистического общества, от признания, что его коренное изменение неизбежно, делает буржуазную политологию апологетичной и фальсификаторской. Буржуазная идеология еще способна на косметическую работу, но в сущности своей она отчетливо выражает историческую обреченность своего социального заказчика. И те, кто это начинает постепенно осознавать, уже не поют больше дифирамбов капитализму, а, наоборот, признают, что капитализм перестал быть носителем прогресса и превратился в его тормоз или, как Э. Ласло, констатируют, что бесчисленные нарушения природной среды — прямое следствие целей и этики капиталистического общества[78].

В прошлом идеологи восходящей буржуазии изображали будущее как вечное царство капиталистических порядков. Теперь они хватаются за теорию «неизбежности» исторического круговорота. Какой же вывод отсюда следует? Буржуазные идеологи отвечают: подготовка мировой войны, которая бы покончила с социализмом и приблизила возврат к безраздельному господству капиталистического общества. Логика вульгарная, но страшная по своему смыслу: война, оказывается, нужна во имя восстановления цивилизации. К подобным комбинациям и приходится прибегать идеологам современной буржуазии, чтобы отыскать хоть какую-то перспективу для своего класса да заодно попытаться обосновать «благотворность» войны с социализмом.

В битве двух миров в высшей степени остро встает вопрос о сохранении человеческих ценностей и самого человека. Двадцатое столетие уже показало, и довольно убедительно, что лишь прогрессивные, революционные силы борются за сохранение и приумножение материальных и духовных ценностей человечества.

Об этом стоит напомнить хотя бы потому, что идеологи буржуазии пытаются изобразить капитализм защитником ценностей, созданных мировой цивилизацией. Американский футуролог Э. Винер из Гудзоновского института в работе «Перспективы человечества и идеология 2000 года», например, заявляет, что буржуазная идеология будущего призвана в основном и главном выполнять «охранительную функцию», ибо она и только она способна к сохранению накопленных ценностей[79].

Не в интересах — и не в силах — буржуазии признать закономерности исторического развития, поскольку это означает признание неизбежности собственной гибели. Поэтому и теперь идеологи буржуазного класса продолжают изображать мир и ход его развития как хаотическое нагромождение необъяснимых событий, являющихся лишь следствием человеческих побуждений или ошибок. «…Мы теперь знаем значительно больше о социальной политике, чем прежде, — пишет американский социолог Н. Глейзер. — Но в то же время мы все менее уверены насчет того, какие мероприятия в этой области могут оказаться эффективными»[80].

Будучи не в силах познать объективные законы развития общества, буржуазные идеологи рассуждают примерно следующим образом. Человечество переживает кризис. Ответственность за него лежит только на человеке. Миллионы людей гибли в войнах, сжигались в печах, человек увенчал свое бессилие изобретением нового кошмара — атомной бомбы и стал якобы еще беспомощнее с точки зрения влияния на ход и исход мировых событий. Все это, как утверждается в книге У. Уэгера «Град человеческий», ведет к моральному краху мировых цивилизаций, иссушает жизнь, лишает ее смысла, вырывает исторические корни каждого народа[81]. Человечество разрывается непреодолимыми противоречиями.

Где же выход? Автор видит его в «мировом синтезе», «всемирной интеграции». Собственно, ради этого вывода и рисуются самые неприглядные картины жизни человечества — одна страшнее другой. Но У. Уэгер, конечно, не одинок. Конвергенционистские концепции и сегодня имеют широкое хождение на Западе. Американский экономист Р. Хейлбронер, в частности, считает, что человечеству жизненно важно в ближайшие 20— 25 лет «обеспечить сочетание всего лучшего, что имеется в практике социалистической экономики, с лучшим в либерально-капиталистической политической практике»