Чертовы журналисты. Они вели себя точно так же после смерти ее отца, неделями охотясь за Эммой и за ее матерью, пытаясь получить захватывающие снимки, чтобы использовать их в своих мерзких статейках.
Эмма быстро миновала прихожую и поспешила на кухню. У нее все внутри перевернулось, когда она увидела мужа, который стоял у огромной плиты и поджаривал ароматный бекон.
Таким Джека она никогда себе не представляла.
Когда-то, безумно влюбившись в него, Эмма все время мечтала оказаться в его объятиях, а потом рисовала картины совместного с ним будущего.
Джек был очень красивым, когда они поженились, а сейчас возмужал и стал еще более привлекательным. Наверное, помимо управления огромной компанией он регулярно посещал спортивный зал. Хотя в современном мире так поступают все руководители. Как говорится, в здоровом теле – здоровый дух.
– Какой восхитительный аромат, – заметила Эмма, подойдя ближе.
– Это мой естественный запах. Я называю его «Аромат обаяния», – лукаво ответил Джек.
Эмма инстинктивно в шутку ударила его по руке и тут же мысленно перенеслась в то утро, когда они собирались в брачную контору. Джек так же шутил тогда, а она громко хохотала. Потом Эмма пыталась завязать ему галстук, и их дурашливая перепалка чуть не закончилась жестким и страстным сексом прямо на кухонном столе.
От этого воспоминания Эмму бросило в жар, и она поспешно отошла от Джека и присела за стол. У нее подкашивались ноги и дрожали колени.
Да что с ней такое, черт подери?!
Неужели она не может даже позавтракать спокойно?
Джек, казалось, ничего не заметил и, разложив еду по фарфоровым тарелкам, каждая из которых наверняка стоила больше, чем вся ее посуда вместе взятая, молча поставил их на стол.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Эмма, и Джек только кивнул в ответ и тут же принялся за еду.
У Эммы совсем пропал аппетит, но она не могла отказаться от завтрака, который он с таким радушием приготовил для нее, поэтому она с трудом глотала куски пищи, застревавшие в горле, обильно запивая их чаем.
Никто не проронил ни слова, пока не опустели их тарелки.
Потом Джек откинулся на спинку кресла и молча уставился на Эмму, и под его пристальным взглядом она почувствовала себя еще хуже.
Она прокашлялась и сосредоточенно складывала на тарелке свои нож и вилку, пока к ней не вернулось самообладание.
– Пойдем в гостиную, там намного уютнее, – предложил Джек.
Эмма молча кивнула и последовала за ним.
Джек присел в кресло у камина и смотрел, как Эмма суетится около дивана, взбивая подушки и поправляя покрывало.
Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы он пришел в нервное возбуждение.
– Эмма, почему ты не присядешь? Мне кажется, эти подушки уже взбиты дальше некуда.
Эмма еще раз хлопнула ладонью по последней из подушек и со стоном рухнула на диван.
– Я так наелась! Похоже, я не скоро смогу подняться с этого дивана, что доставляет мне немало беспокойства, потому что вид, который открывается на комнату отсюда, вызывает у меня головную боль, – выжидательно улыбнулась Эмма. – Кто занимался дизайном этого дома? Только, пожалуйста, скажи, что это не ты. У меня не может быть ничего общего с человеком, который считает темно-фиолетовый и горчичный цвета подходящими для атмосферы, в которой можно расслабиться.
Джек удивленно фыркнул:
– Цвета выбирала помощница дедушки, с которой, как известно, у него был тайный роман, а я только недавно вернулся в Англию, и у меня не было времени, чтобы заняться отделкой дома.
Эмма чуть наклонила голову набок и пристально посмотрела на Джека:
– Могу побиться об заклад, что в твоем доме в Америке все сплошь мраморные да хромированные поверхности без единого пятнышка яркого цвета.
Джек пожал плечами, немного уязвленный целенаправленной критикой его вкуса.
– Я люблю, чтобы меня окружали чистота и покой. – Он попытался, чтобы его слова прозвучали не так, словно он обороняется, но, судя по выражению лица Эммы, у него ничего не получилось.
– Ты хотел сказать – стерильность, – поморщилась она.
– Ладно, мисс У-Меня-Лучше-Вкус-Чем-У-Тебя, а что бы ты сделала, чтобы улучшить дизайн этого дома?
