Мощный хор
Немецкий композитор Альберт Лорцинг узнал, что одна из его опер давно ставится на сцене небольшого провинциального городка. Несмотря на явное нарушение авторского права, композитору польстила такая популярность его оперы, и он прибыл в этот городок. После первой же беседы с дирижером радость Лорцинга испарилась. Оказалось, что хор театра состоит из... четырех человек, однако же честно делится на две партии!
- Нет, это невозможно! - Лорцинг рвал на себе волосы.- Четыре хориста! И это при четырех валторнах, двух трубах, трех тромбонах, литаврах, ударных, струнных, деревянных... Нет, совершенно невозможно!
- Вы не совсем правы,- утешал его дирижер.- Во-первых, вы не очень точно указываете состав оркестра и...
- Что "и"?! - застонал несчастный композитор.
- И, во-вторых, наша публика настолько хорошо знает и любит вашу оперу, что вместе с артистами поет все хоры!
У себя в гостях
Знаменитый ученый, "отец русской авиации" Николай Егорович Жуковский был очень рассеянным человеком. Однажды, проговорив целый вечер с молодежью в собственной гостиной, хозяин вдруг поднялся, стал искать свою шляпу и начал торопливо прощаться, бормоча:
- Однако я засиделся у вас, господа, пора домой.
"Поздравляю вас, отцы!.."
Многие из окончивших духовные академии спешили получить духовный сан еще на студенческой скамье.
Знаменитый историк, академик В. О. Ключевский, преподававший в Московской духовной академии, придя однажды на последнюю лекцию 4-го курса, увидел множество "восприявших сан". Он обратился к монахам-студентам с приветствием:
- Поздравляю вас, отцы, с тем, что вы удостоились восприять чин ангельский! - Затем, посмотрев на студентов, оставшихся светскими, Ключевский продолжал: - И вас, господа, поздравляю с тем, что вы сохранили образ человеческий.
Фотография и портрет
Илья Ефимович Репин приехал в Париж. В то время все восхищались фотографией. Репин попытался сфотографировать кого-то из знакомых, но не выдержал и выскочил из-под черного сукна, которым накрывался, наводя аппарат.
- Так и задохнуться недолго! - закричал великий художник.- И зачем только выдумывать этот аппарат, когда и без него можно прекрасно рисовать портреты?
.По высочайшему повелению
В Венскую оперу, директором которой состоял композитор Густав Малер, явилась одна из претенденток на место солистки, снабженная высочайшей рекомендацией.
Малер, бегло взглянув на подпись, не спеша в клочья изодрал письмо, сел за рояль и предложил крайне безразличным тоном:
- Ну-с, а теперь, пожалуйста, спойте!
Прослушав ее, он сказал, что расположение самого Франца-Иосифа к ее особе еще не освобождает от обязанности иметь голос.
Его величество, узнав об этом, устроил скандал директору оперы, конечно, не лично, а через своего представителя.
- Она будет петь! - орал тот.
- Хорошо,- вспылил Малер,- но в афишах я прикажу напечатать: "По высочайшему повелению!"
"Зачем?"
Так в сердцах однажды сказал Малер по поводу изобретенной Арнольдом Шенбергом двенадцатитоновой (додекафонной) системы композиции:
- Зачем, собственно, я пишу еще симфонии, если это считается музыкой будущего?
И примерно с таким же вопросом обратился Шенберг к голливудскому кинопродюсеру, который предложил ему написать музыку к фильму:
- Зачем, собственно, вам нужна еще музыка, если в фильме и так всего предостаточно?
Двенадцатитоновая музыка
На одной из репетиций "Камерной симфонии" Шенберга присутствовал Малер. По окончании репетиции Малер обратился к оркестру:
- А теперь, умоляю вас, сыграйте мне обыкновенное трезвучие, иначе я не смогу сегодня спокойно заснуть.
Математика и поэзия
Однажды у выдающегося немецкого математика Давида Гильберта (1862-1943) спросили об одном из его бывших учеников.
- Ах, этот-то? - вспомнил Гильберт.- Он, кажется, стал поэтом. Для математики у него было слишком мало воображения.
Точка зрения
На одной из своих лекций Давид Гильберт сказал: "Каждый человек имеет некоторый определенный горизонт. Когда он сужается и становится бесконечно малым, он превращается в точку. Тогда человек говорит: "Эта моя точка зрения".