От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв. - страница 72

. Стремление сосредоточить в руках своей семьи-династии всю Русскую землю отчетливо прослеживается еще в «долюбечские» времена в политике Всеволода Ярославича. Став киевским князем в 1078 г., последний представитель первого поколения Ярославичей, Всеволод получил уникальный шанс воплотить в жизнь завещание отца как своеобразный «политический проект» киевского сеньората. В основе этого проекта лежала идея политического контроля над Русской землей силами одного княжеского семейства, как это и было сформулировано в ряде Ярослава 1054 г.[726]

Однако со смертью Всеволода Ярославича созданный им «династический проект» оказался в кризисном состоянии. Недовольство Святославичей, открыто заявивших после кончины Всеволода о своих правах на Чернигов, стало катализатором новой серии усобиц 1094–1096 гг.

В условиях возрастания половецкой угрозы[727] эти усобицы начали угрожать самим основам древнерусской государственности.

В этой обстановке в 1097 г. и собирается Любечский съезд. О его решениях и их последствиях было подробно рассказано в предыдущей главе. Для понимания текущего сюжета важно отметить, что Любечский съезд восстановил статус-кво и смысл изначального содержания ряда Ярослава. Первоначально Русской землей владели старшие Ярославичи; Любечский съезд подтвердил права следующего поколения (внуков Ярослава) на те столы, которыми владели их отцы («…кождо да держить отчину свою Стополкъ Кыевъ Изяславль Володимерь Всеволожь Двдъ и Олегъ и Ярославъ Отославъ»[728]).

Но для того чтобы воплотить это решение в жизнь, от «проекта» Всеволода Ярославича пришлось отказаться: именно он стал причиной недовольства Святославичей. А это недовольство вызвало к жизни другой неотложный вопрос, касающийся нейтрализации особо беспокойного Олега Святославича.

Для этого и была осуществлена династическая рокировка черниговских князей. В деталях об этой операции Святополка и Мономаха уже говорилось выше, поэтому здесь вновь акцентирую внимание преимущественно на последствиях этой рокировки. А они таковы — черниговская корпорация князей во главе с Давыдом Святославичем оказалась передвинута со второго места на третье[729]. Вторыми по общединастическому счету оказались Всеволодовичи во главе с Мономахом.

Возвышение переяславских князей означало и возвышение города. Переяславль оттеснил Чернигов и стал после Киева следующим по значимости городом Русской земли. А вокняжение в Киеве Владимира Мономаха в 1113 г. сделало Переяславль не просто вторым по значению городом-государством Южной Руси, но и последней ступенькой к киевскому столу[730].

Вероятно, этим обстоятельством и был продиктован тот факт, что Мономах передал Переяславль Мстиславу вместе с Ярополком: «…акоже бяше има далъ Переяславль съ Мстиславом»[731]. Отдельным вопросом остается белгородское княжение Мстислава[732] — почему в данном случае Мономах определяет своего наследника на киевском столе не в Переяславле, а в Белгороде?

Представляется допустимым следующий вариант. Вокняжение Мономаха в Киеве вновь открыло возможность к реализации «династического проекта» Всеволода Ярославича. Хотя политика Мономаха противоречила букве Любечских соглашений (Киев был провозглашен владением Изяславичей), суть этой политики оставалась той же. Киевом продолжала владеть одна династия, только этой династией были уже не Изяславичи, а Всеволодовичи (если точнее — Мономашичи)[733], что решилось по воле киевской общины, которая после правления Святополка не желала иметь с Изяславичами ничего общего[734].

Таким образом, опираясь на поддержку киевлян, Мономах укреплял свои позиции в Русской земле. Давыд Святославич не представлял большой опасности, а контроль за днепровским Правобережьем Мономах стремился сосредоточить в руках своей династии. Поэтому Ярополк был оставлен в Переяславле, а Мстислав отправлен из Новгорода в Белгород — один из ближайших пригородов Киева, имевших большое церковно-политическое[735] и военно-стратегическое значение. Контроль за Новгородом продолжал оставаться в руках Мономаха, точнее, в руках Мстиславичей, в лице старшего их представителя — Всеволода.