От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв. - страница 67

В историографии вопроса вокняжение Мономаха рассматривалось преимущественно через призму социально-экономической проблематики. В этой системе координат народные восстания в Киеве толковались как главная предпосылка принятия «Устава Владимира Всеволодовича» (в составе Пространной редакции Русской правды). Отмечались также и политические последствия Мономахова вокняжения. Так, указывалось на то, что в ходе протестных акций в днепровской столице киевская полития во весь голос заявила о своем исключительном праве распоряжаться киевским столом[684]. При этом, выбирая угодного себе князя, киевская полития проигнорировала важнейшие междукняжеские соглашения, в первую очередь — постановления Любечского съезда.

В этом демонстративном игнорировании, на мой взгляд, кроется еще одна причина приглашения Мономаха. Ниже я постараюсь развить эту мысль более подробно. То, что в основе протестных настроений «киян» лежало недовольство социальной политикой Святополка, — факт, не подлежащий сомнению. Однако, помимо этого, как мне думается, у киевлян были и иные мотивы.

Чтобы выяснить, каковы были эти мотивы, необходимо напомнить об итогах Любечского съезда. Ключевым моментом его решений стало урегулирование междукняжеских отношений. Это нашло свое выражение в возрождении «триумвирата», который постоянно упоминается на страницах ПВЛ сочетанием «Святополк, Владимир и Давыд».

Однако триумвират Святополка, Владимира и Давыда не воспроизводил ситуацию правления их отцов. Триумвират старших Ярославичей существовал при четко обозначенном старейшинстве Изяслава, что являлось ключевым положением «ряда Ярослава». В ситуации же конца XI — начала XII в. ничего похожего не наблюдается. Еще А.Е. Пресняков отмечал, что в тексте постановления Любечского съезда отсутствует представление о старейшинстве киевского князя над всем Ярославовым потомством (В.В. Пузанов также подчеркивает равноправный характер нового триумвирата)[685].

Из всего вышеперечисленного следует, что система династического старейшинства, созданная завещанием Ярослава, после 1097 г. перестает функционировать. В чем же кроется причина такого развития событий?

Для того чтобы урегулировать династические и владельческие интересы князей-триумвиров, Киев был закреплен за потомками Изяслава Ярославича: «…кождо да держить отчину свою Стополкъ Кыевъ Изяславль…»[686] Еще М.С. Грушевский, анализируя решения Любечского съезда, отмечал, что «соответственно тому Киев должен был быть наследственной волостью линии Изяслава и ничто не указывает на то, чтобы за Киевом было впредь признано какое-то исключительное положение»[687]. А.Е. Пресняков был настроен более решительно в оценке последствий Любеча: «…решительно выражено начало раздельного, отчинного владения, даже Киев назван Изяславлим и достается Святополку как его отчина, а не в силу старейшинства среди князей»[688].

По мнению В.В. Пузанова, отказ от старейшинства был обусловлен первочередной задачей Любечского съезда — консолидацией сил южнорусских земель перед лицом половецкой опасности. Вместе с тем Черниговская и Переяславская земли, по мнению исследователя, уже созрели для того, чтобы выйти из-под власти Киева. Предотвратить нарастание центробежных тенденций «…было возможно только при соблюдении принципа status quo. Поэтому съезд закрепил юридически сложившееся соотношение сил между князьями — с одной стороны, отдельными федерациями и волостями — с другой»[689].

Как видно, исследователи достаточно единодушны в своих оценках последствий Любечского съезда: провозглашение киевского стола отчиной Изяславичей означало упразднение династического старейшинства, созданного «рядом Ярослава». Следует согласиться с замечанием А.Е. Преснякова, что «падение старейшинства означало, вместе с тем, и падение статуса Киева как стольного города».

Но есть и иные точки зрения. Так, А.П. Толочко полагает, что в результате Любечского съезда «…верховная власть, положение принцепса, таким образом, отныне должно было принадлежать только одной линии разросшегося рода Рюриковичей. Вместе с Киевом, следовательно, за Изяславичами закреплялось и политическое верховенство на Руси, становящееся их наследственной прерогативой»