И ему, Хантеру Макки, судьбою уготовано разбить остатки этой мечты вдребезги, превратив жизнь вдовы Уинна в кромешный ад.
Зазвонил телефон. Сдвинув очки в черепаховой оправе на лоб, мужчина потянулся вперед и ткнул пальцем в кнопку «стоп» на панели видеомагнитофона.
— Макки, — отрывисто произнес он в трубку.
— Привет, Хантер, это Сайлас Барнс.
— Привет, Сайлас. Как первая неделя на пенсии?
— Беспокойно.
Хантер весело рассмеялся.
— Могу себе представить. Нелегко, должно быть, привыкать к тишине, после того как больше двадцати лет пропарился в шкуре окружного прокурора Денвера.
— Новости по телевизору смотрел? — Бывший прокурор, отринув светские условности, перешел к сути дела. Этот человек не разменивался на пустопорожнюю болтовню, и Хантеру это нравилось.
— Да, — ответил он, мгновенно посерьезнев. — Ну и дельце ты мне подбросил, Сайлас.
— Ты уж извини меня. Оно и до этого было непростым. А уж теперь…
— И не говори, — тяжело вздохнул Хантер, запустив пальцы в свои волосы цвета красного дерева. — Грехи мистера Уинна переходят по наследству к его вдовушке.
— Такая молодая, симпатичная…
— Что-то скуповат ты на комплименты, Сайлас. Она заслуживает большего.
Старик рассмеялся.
— Так ведь о тебе же беспокоюсь, — чтоб ты не слишком размяк, думая о ней. Полагаешь, она согласится давать показания?
— Не знаю даже, как и просить ее об этом. Боязно как-то.
— Больно жирно будет — просить. Не исключено, что тебе придется попросту заставить ее разговаривать.
— Этого я опасаюсь еще больше.
— Ну что ж, как знаешь. Если чем-то могу быть полезен…
— Мог бы повременить с отставкой несколько месяцев, пока не распутал бы это дело до конца.
— Извини, брат, здоровье не позволяет. Сожалею, конечно, но приходится перевешивать это дело со своей шеи на твою. Ох, боюсь, увязнешь ты, Хантер, в этом болоте по уши, и очень скоро.
— Кажется, это называется продавать товар с нагрузкой, не так ли?
— Вроде того. Если бы я не был уверен, что ты все-таки сможешь выкарабкаться из этой трясины, то и не стал бы рекомендовать тебя на должность временно исполняющего обязанности. Остается подождать выборов, и этот пост станет для тебя постоянным. Во всяком случае, все пока к тому идет.
— Весьма польщен доверием. Спасибо, что позвонил.
— Счастливо…
Положив телефонную трубку, Хантер взял со стола банку с пивом и сделал осторожный глоток. Пока пленка в видеомагнитофоне перематывалась назад, он водрузил очки на нос и через несколько секунд постарался еще внимательнее всмотреться в знакомые кадры, хотя и видел их по меньшей мере раз десять, с тех пор как они впервые появились в выпуске новостей в шесть вечера.
Вот она — выходит из лимузина. Черное одеяние подчеркивает хрупкость этой женщины. Кажется, перед тобой не человек даже, а фарфоровая статуэтка, которую только толкни нечаянно — и осколки усеют землю. На толпу не глядит, от телекамер отворачивается, но осанка прямая, гордая.
Нелегко, наверное, быть знаменитостью, в особенности, когда на твои плечи наваливается подобная трагедия. Тысячи глаз устремлены на тебя, каждый стремится прочесть на твоем лице горе. Частная жизнь перестает быть твоим достоянием — туда лезут все кому не лень. И все же этой тоненькой женщине удается держаться с редким достоинством.
А вот и тот самый момент! Наезд камеры — и лицо на экране крупным планом. Лицо, необыкновенное в своей одухотворенности… Даже вуаль, спадающая со шляпки, не может скрыть ее красоту. Во всяком случае, это не лицо злоумышленницы. Каждая линия прорисована предельно четко. В чем, должно быть, и заключается секрет телегеничности этой женщины. Косметики совсем немного, и это делает ее особенно человечной, трогательно-юной и ранимой.
Он тихо выругался. Ну почему господь не послал ему какую-нибудь продувную бестию, на которой клейма ставить негде? Почему не выглядит она лукавой обманщицей, жадной и вульгарной, хитрой и изворотливой? Ведь работать с такими — одно удовольствие. А тут на тебе — героиня высокой трагедии, ни дать ни взять принцесса из сказки братьев Гримм!
А подбородок-то, подбородок какой! Изящный, но твердый. И нос тоже изящный, тонкий. А рот мягкий и… женственный. Вот ведь черт, по-другому и не скажешь! Светлые волосы стянуты в тугой пучок на затылке. Жаль только, в объектив ни разу не взглянула. А может, это и к лучшему — не знать, какие у нее глаза, их форма, цвет, выражение…
