В работе аналитического рассудка исходные определения парадоксального идеализованного предмета переходят в формулировки аксиом и в формулы математической дедукции. Но созданный дедуктивно-аксиоматическим рассудком костяк классических теорий должен быть "доведен" и перестроен совсем другим Собеседником единого интеллекта, той логикой, которую развивает
(5) "Я" информационно-алгоритмического знания, "Я" установки на "текст".
В контексте такой установки знать предмет означает сформулировать знание в форме информации для другого человека, чтобы он смог что-то рассчитать, что-то сделать (по некоторой схеме, алгоритму), не входя в "изобретение" понятий, не распечатывая "черного ящика". Знать - полагает "Я" текста значит исходить из определенной формы закрепленного социального общения: информирующий, указывающий - информируемый, исполняющий. Установка на текст отнюдь не тождественна аналитически-рассудочной установке и требует новых переформулировок всего логического движения.
Казалось бы, все. Перед нами "теория на выходе", и внутренний диалог закончен. Но это далеко не так. В нашем "внутреннем колледже" еще нет очень существенных Собеседников. Прежде всего
(6) "Я" способности суждения. В тексте настоящей книги об этом Собеседнике теоретического интеллекта ничего не сказано, точнее, он не был назван по имени, хотя о его работе, о его логике, о его постоянном вмешательстве в диалог речь шла постоянно.
Здесь подразумевается особая интеллектуальная способность (логическая установка), не сводимая ни к интуиции, ни к рассудку, ни к интегральной роли разума. Она впервые была исследована Кантом ("Критика способности суждения") и состоит в непосредственном обращении всех других "способностей" (установок), в их "стравливании", "противопоставлении" и "согласовании" - в процессе фокусирования на данном, особенном (даже единичном) предмете суждения.
"Способность суждения" требует связи и устанавливает связь между установкой на предмет и установкой на текст, переводит в обратное направление движение "интуиция - дедукция". В "способности суждения" вся цельная система теоретического разума приходит в беспокойство, разворашивается, размораживается, становится неопределенной, направляется на новую переформулировку проблем и на новое их решение.
Наконец, "способность суждения" осуществляет связь (взаимопереход) между философским и позитивно-научным определением теоретического разума (как целого) и "фокусирует" выход теоретического разума на два антиномических определения разума практического.
(7) "Я" практического разума.
Вся работа и все превращения теоретического разума ориентированы сложным антиномическим сочетанием с разумом практическим в его основных определениях. Практический разум интегрирует все характеристики теоретического разума, проецируя их в сферу целевых установок, в сферу практической деятельности и самоизменения человека. В этой сфере противоречиво реализуется единство (и антиномия) "здравого смысла" (польза, эффективность теории) и того "выхода в надличное", о котором говорил Эйнштейн и который составляет глубинный замысел всех теоретических исследований.
Вот очень вкратце о том, как выглядит семь-Я теоретика. Конечно, это только схема, очень многое в ней опущено, и приведена она лишь для наглядности.
Но именно эта семь-Я и будет осуществлять спор "теоретика-классика" с назревающим в XX веке новым, неклассическим разумом.
Круг замкнулся. Теперь - по идее - три проекции (три очерка) должны совместиться в одном логическом образе. Тогда читатель сможет самостоятельно, уже за пределами настоящей работы, продолжить диалог с диалогом теоретика Нового времени.
Буду надеяться, что это произойдет.
Пока - все, что можно было здесь сказать о диалогизме в мышлении XVII XIX веков.
(1990). С 1975 года идея "диалога", точнее, термин "диалог" стал модным словом, некой безразмерной шапкой для самых различных явлений, ситуаций, "обобщений". Не буду сейчас цитировать книги и статьи, посвященные коммуникации, общению, диалогу. Не буду давать и библиографии этих работ и этих обобщений в нашей и международной литературе. Ничего не имею против полезных наблюдений о роли общения и диалога в науке, в семейной жизни, в феноменах психологии, в театральных зрелищах, в теории информации и т.д. Несколько больше меня беспокоит поток обобщений по схеме: "Вот, смотрите - и здесь диалог, и тут диалог, и там диалог" (или нечто очень похожее...). Следовательно, если выявить все общее в этих разных формах диалога (коммуникации то ж...) и отвлечься от разных специфических отличий, то в усредненном (до "общего места") виде диалог (как таковой) есть..." (далее идет предельно обобщенное определение). Ну, ладно, возможно, конечно, и так обобщать. Почему нет? Где-то и в чем-то, наверно, полезно.
