«Три основания» испано-португальской монополии на колониальную экспансию
Вместе с первыми шагами англичан и французов на колониальном поприще встал вопрос о «законности» их действий с точки зрения международного права того времени. Поскольку Англия и Франция заинтересовались заморскими сюжетами позднее держав Пиренейского полуострова, им пришлось столкнуться с теми правилами и нормами, которые уже были установлены лидерами — испанцами и португальцами, желавшими юридически закрепить за собой монополию на эксплуатацию заморских земель и «закрыть» их для всех потенциальных конкурентов. Свою позицию и свои притязания Мадрид и Лиссабон основывали на трех аргументах: папских пожалованиях, международных соглашениях, праве первого открытия.[225]
Первые буллы, касающиеся политического статуса территорий, расположенных за пределами Европы, увидели свет еще в середине — второй половине XV в. Они были адресованы португальцам и закрепляли за ними исключительное право на экспансию в Атлантическом океане в южном и западном направлении «вплоть до Индий».[226] В 1493 г. сразу же после возвращения первой экспедиции Колумба Католические Короли добились от папы Александра VI издания четырех так называемых Александрийских булл («Inter Caetera №1», «Inter Caetera №2», «Eximae Devotionis», «Dudum Sequidem»), где речь шла о правах кастильцев на «земли и острова», открытые Великим Генуэзцем.[227] Согласно булле «Inter Caetera №2» все земли, расположенные к западу от меридиональной линии, проведенной в «Океанском море» в 100 лигах к западу от Азорских островов и островов Зелёного мыса, также должны были стать владением Фердинанда и Изабеллы. Прежние права португальцев при этом были существенно урезаны.[228]
Говоря о буллах, нам важно отметить, что, во-первых, во всех случаях те или иные пространства (как суша, так и море) объявлялись владением только одной державы, которая получала монопольное право на их завоевание, освоение, эксплуатацию, христианизацию и т.д. Во-вторых, пожалования носили спекулятивный характер, касаясь не только земель и вод, известных в то время европейцам, но и тех, которые еще могли быть обнаружены в будущем.
Существует несколько точек зрения по вопросу о том, в каком именно качестве выступал Святой Престол, издавая подобные документы, — как носитель высшей юрисдикции над всем земным шаром, как гарант и источник международного права, как главный «эксперт» в вопросах, касающихся отношений с язычниками, или, наконец, просто как арбитр между португальцами и кастильцами.[229] Однако независимо от этого Александрийские буллы являлись установлениями, с которыми до поры до времени были вынуждены считаться все европейские державы.
В то же время сами заказчики этих булл — Фердинанд и Изабелла — не считали их единственным, а главное достаточным обоснованием своих прав, понимая, что им необходимо добиться их признания со стороны другой заинтересованной стороны — Португалии. В результате длительных кастильско-португальских переговоров, в которых принимали участие не только дипломаты, но и лучшие географы двух стран, 7 июля 1494 г. был подписан Тордесильясский договор, урегулировавший отношения двух колониальных держав.[230]
В договоре речь шла о разграничении португальских и кастильских владений. Их граница должна была проходить с севера на юг («от полюса до полюса») на расстоянии 370 лиг от островов Зеленого Мыса. При этом стороны условились, что «все, что уже было открыто или будет открыто королем Португалии или его кораблями, будь то острова или материки к востоку от этой линии и внутри нее на севере и на юге, принадлежало названному сеньору — королю Португалии и его преемникам на веки вечные, и чтобы все острова и материки как открытые, так и те, что будут открыты королем и королевой Кастилии и Арагона или их кораблями к западу от названной линии, на севере и на юге, принадлежали означенным сеньорам — королю и королеве и их преемникам на веки вечные». Стороны брали на себя обязательства «не отправлять никаких кораблей» во владения друг друга, а также «не совершать открытий и завоеваний и <…> не вести торговлю за разделительной линией». Поскольку кастильские суда, направляясь к своим владениям, должны были следовать через португальские воды, было оговорено, что в случае, если они совершат там какие-либо открытия, эти острова или земли все равно будут считаться владением Лиссабона.
