— Сережка, то есть Сергей Вячеславович, побольше моего там трудился, — заметил критически изобретатель. — Со стен вообще сутками не сходил. Лучше бы ты ему вручил.
— И впрямь я чего-то не подумал, — притворно вздохнул Константин. — Орден-то дефицитный. Теперь надо год ждать, пока еще один изготовят.
— Как год? — не понял поначалу Минька, но потом заулыбался — дошло до парня.
А Сергей же приятно удивил тем, что строго ответил князю, едва тот его расцеловал, «Доблесть и мужество» вручая:
— Служу Руси святой!
— Вот это орел! — восхитился Вячеслав. — Никто ж не учил, а он почти по уставу шпарит, хотя и ненаписанному еще. Тысяцкий, как есть тысяцкий.
— Э, нет, воевода, — поправил его нерастерявшийся Сергей. — Я человек вольный. Просто Руси на любом месте послужить хорошо можно.
Словом, замечательно все прошло. Может, оно и получше можно было бы организовать, но и так недовольных не было.
Прощаясь же и торопясь в Рязань, чтоб непогода в пути не застала, Константин уже на пристани заметил Миньке с Сергеем:
— Пора на полный ход монетные цеха включать. Там для вас завтра ладьи подойдут с весовым серебром. Принимайте строго по описи и приступайте. Теперь вам надолго хватит — сто двадцать пять пудов плывут. В первую очередь крупную монету чеканьте — мне их своим воякам раздать надо, ну и семьям, где люди погибли, — тоже. Так что побыстрее, если можно.
— Сделаем, княже. До первопутка успеем, — солидно кивнул Сергей, и орден на его груди тоже блеснул, будто за хозяина поручался.
В Рязани же и до всех прочих очередь дошла. Поначалу медали раздавали. Не забыли и спецназовцев. Жданко и Званко — двоим, особо отличившимся при взятии столицы Переяславского княжества, — тоже «За отвагу» достались. Доказали на деле парни, что не только на шалости да проказы способны, от которых купцы стоном стонали[122].
Ох и радовался за товарищей Николка Панин. Чуть ли не больше их самих ликовал. Только в душе совсем немного, самую чуточку, на судьбу посетовал — был бы он там, может, тоже сейчас посреди поля стоял, счастливый и довольный. А потом отмахнулся беззаботно — а может, и не стоял бы. Нешто тут угадаешь.
И снова вместе со всеми троекратное «Слава!» кричал, когда медали норвежцам раздавали, не уставая каждым из них восхищаться — и Туре Сильным, сыном Борда Упрямого, и Старкадом по прозвищу Семь Узелков, и Торлейфом Теплым Чулком, и Эйвандом Шестипалым и пятым из их компании Свеном Отважным. Это те, кто лучше всего в дружине бились. Да и всем прочим, кто князю уйти подсобил и от верной смерти его спасал, медали достались. Но не только им одним.
Ныне князь щедр был на награды. Рясское поле тоже забывать не след. Тем, кто там лег навечно, дьячки в церквях «Вечную память» пропоют голосами гнусавыми, а кто выжил, вечную славу себе снискал. Среди таковых первыми по праву ростовчане были — Добрыня Златой Пояс, Александр Попович, Нефедий Дикун и еще человек пять из бывшей богатырской дружины. Им князь «Мечи славы» вручил. Но не только им одним — еще человек двадцать, включая недавних черниговцев — Басыню с Грушей, — тоже медалей удостоились.
А вон и молодой совсем вышел. Спехом кличут. Смущается парень, сразу видно. Непривычно ему почести принимать. Это там, на поле брани, он ничего не боялся. Но ему «Меч славы» не вручишь. Он в азарте боевом свой вовсе откинул и бревнышком, с земли подхваченным, половцев крушить принялся. Ему награду с иным названием вручили — «За отвагу».
В том месте, где стояли эти трое, тонкая нитка воев хоть и прогнулась изрядно под напором степняков, но устояла. Вот и вручал князь сейчас награды тем, благодаря кому не был прорван русский строй.
Приближенные князя тоже почестей удостоились. За что — Константин Володимерович как-то туманно сказал, но, зная его, хоть и немного, Николка уверен был — тоже по праву. Просто так он бы раздавать не стал. Видать, изрядный вклад и дружинник Любим, и княжеский тиун Зворыка, и купец Тимофей Малой внесли в победу общую.
Потом дело до орденов дошло. Первый, кому «Честь и верность» вручили, на сей раз не из русичей — из булгар был. Сын хана Абдулла-бек, союзнический долг выполняя, пришел в трудный час со своими воями на выручку рязанскому князю, так что и тут никаких споров быть не может.
