На месяц запасли.
Собака громко лает
В кабиночке своей,
А спутник всё летает
Вокруг Земли моей.
Поэту захотелось приписать к этой Наташиной песенке несколько строк своего сочинения.
- Пожалуйста, не надо, - сказала Наташа. - Ты ведь, я знаю, испортишь.
Девочка ехала в поезде с разговорчивой матерью, которую долго ревновала к ее собеседникам; наконец зажала ей рот:
- Мама, закрой свое радио!
Тут опять-таки "метастаз" техники в область бытовых отношений, процесс, противоположный тому, который приходилось наблюдать в детской речи лет тридцать назад.
Е.Ковальчук (Ленинград) сообщает мне замечательный случай одного такого "метастаза", который определяется суффиксом "ист".
"С сыном Эдиком мы приехали в Вильнюс. Это было в 1947 году. Тогда у вокзала стояло много извозчиков. В Ленинграде их уже давно не было, и Эдик никогда их не видел. Он знал, что на свете существуют велосипедисты, таксисты, танкисты, но названия "извозчик" не знал.
Указав на дрожки, он с восторгом воскликнул:
- Смотри, папа, лошадист поехал!"
Иные старые слова известны советским детям главным образом в связи с современностью. Например, слово "карета". Когда в сказке Андерсена "Огниво" детям читают о том, что солдата повезли в карете, они спрашивают: "Разве он заболел?", так как единственная карета, известная им в наше автомобильное время, есть "карета скорой помощи", которая, кстати сказать, давно уже перестала быть каретой. Впрочем, в последнее время дети чаще всего говорят: "Победа" скорой помощи".
Недавно я читал по радио отрывки из своей книги о Чехове. Рассказывая о его сахалинской поездке, я упомянул, между прочим, что в дороге его обокрали случайные спутники.
Вскоре после этого из Севастополя мною было получено такое письмо:
"Мой 4-летний сын Вова собирался гулять и, казалось, совсем не слушал вашего чтения. Вдруг на лице его появилось выражение ужаса:
- Мама, ты слышишь? Спутника обокрали!"
Сооружает нечто из двух табуреток.
- Что это ты делаешь, Гриша?
- Для твоих сапог гараж строю.
Прочтя эту страницу моей книги, А.Мясникова (Куйбышев) спросила своего племянника Алика:
- Как называется дом, где живут лошади?
Он немедленно ответил:
- Гараж.
- Ну, что ты! Совсем не гараж.
- Ангар.
- Нет, нет, не ангар.
Он замолчал и задумался. Когда же ему сообщили, что жилье лошадей конюшня, он недоверчиво замотал головой.
- Такого слова нету! Выдумываешь!
Этот же Алик, по словам А.Мясниковой, воскликнул, увидя купающегося в Волге коня:
- Папа, лошадь по самый кузов в воду залезла!
Бабушка стоит у окна, показывает двухлетнему внуку автомобиль и сюсюкает:
- Бибика! Сереженька, это бибика!
Внук с пренебрежением глядит на нее:
- Это не бибика, а "победа".
Неинтересным и убийственно скучным представляется пятилетнему Антону Иванову все, что не связано с техникой. О чем бы вы ни говорили ему, он слушает насупившись, с большой неохотой, а чаще всего и вовсе не слушает. Но чуть только дело касается радиолокаторов, динамо-машин, или блюмингов, или самой обыкновенной электрической лампочки, его круглые щеки краснеют, в глазах появляется выражение блаженства, он вскакивает с места и, бегая в восторге по комнате, засыпает говорящего сотней вопросов и не отстанет, пока не получит ответов на свои "как?", "почему?", "для чего?".
Его речь перенасыщена множеством технических терминов. Он сказал, например (цитирую со стенографической точностью):
- Я так устал, как лампочка на сто двадцать вольт, которую включили в сеть на двести двадцать вольт без трансформатора.
И это показалось мне тем более чудесным, что растет он в семье, чрезвычайно далекой от техники: его дед - писатель (Всеволод Иванов), бабка - переводчица повестей и романов, мать - лингвистка, отец - художник (Д.Дубинский), один дядя - филолог, другой - пейзажист.
В троллейбусе.
- Тетя, подвиньтесь!
Молчание.
- Тетя, подвиньтесь, пожалуйста.
Молчание.
- Мама, эта тетя неозвученная?
У бабушки в углу перед иконой никогда не гаснет лампадка.
Леня с удивлением:
- А почему у тебя все время горит стоп-сигнал?
- Вот почитай стихи на кубиках.
