Это архаическое слово почти совсем забыто в нашей речи, и если мы употребляем его, то чаще всего в переносном смысле ("она пленила меня красотой"), а ребенок вернул ему его прямое значение, оглаголив существительное "плен".
Таким же архаистом поневоле оказался малыш, закричавший своему брату во время игры:
- Я тебе приказываю, - значит, я твой приказчик!
В старину приказчиком был действительно тот, кто приказывал, а не тот, кто подчинялся приказам. Ребенок - по аналогии со словами "указчик", "заказчик" - возвратил "приказчику" его утраченную руководящую роль.
ОН И ОНА
Замечательна чуткость ребенка к родовым окончаниям слов. Здесь он особенно часто вносит коррективы в нашу речь.
- Что ты ползешь, как черепаха? - говорю я трехлетнему мальчику.
Но он уже в три года постиг, что мужскому роду не пристало иметь женское окончание "а":
- Я не черепаха, а я черепах.
Вера Фонберг пишет мне из Новороссийска о следующем разговоре со своим четырехлетним сыном:
- Мама, баран - он?
- Он.
- Овца - она?
- Она.
- А почему папа - он? Надо бы пап, а не папа.
Другой такой же грамматический протест:
- Мама, у меня на пальце царап!
- Не царап, а царапина.
- Это у Муси если, - царапина, а я мальчик! У меня царап!
От четырехлетней Наташи Жуховецкой я слышал:
- Пшеница - мама, а пшено - ее деточка.
О такой же классификации родовых окончаний, произведенной одним дошкольником, мне сообщают из Вологды:
- Синица - тетенька, а дяденька - синиц.
- Женщина - русалка. Мужчина - русал.
Начинают играть:
- Я буду барыня, ты, Таня, слуга, а Вова будет слуг.
Позже, к семилетнему возрасту, дети начинают подмечать с удивлением, что в русской грамматике слова одной и той же категории бывают и мужского и женского рода:
- Мам! Москва - она, и Пенза - она. Ростов - он, Смоленск - он[20].
Когда отец Алены Полежаевой укоризненно сказал ей: "Ляля - бяка", она тотчас же от этого женского рода образовала мужской:
- Папа - бяк! Папа - бяк! Папа - бяк!
- Папа, ты мужчин! - говорит Наташа Маловицкая, так как с окончанием а у нее связано представление о женщинах. Это представление в некоторой степени свойственно также взрослым. Недаром в народе говорят: "с мальчишкой", "с дедушкой".
Трехлетний Вова играет в уголке:
- Бедный ты зайчонок... Тебя пьяниц сбил...
Очевидно, для его языкового сознания только женщина может быть пьяницей.
"КЛЕВАЧИЙ ПЕТУХ"
На предыдущих страницах мы говорили главным образом о той любопытной структуре, которую малолетние дети придают глаголам и существительным. Имена прилагательные сравнительно редко встречаются в речи детей. Но даже в том небольшом их числе, которое удалось мне собрать в течение очень долгого времени, тоже явственно выразилось присущее детям чутье языка:
- Червячее яблоко.
- Жмутные туфли.
- Взбеситая лошадь.
- Дочкастая мамаша.
- Зоопарченный сторож.
- Гроз и тельный палец.
- Пугательные сказки.
- Сверкастенький камушек.
- Молоконная кастрюля.
- Какой окошный дом!
- Какой песок песучий!
- Вся кровать у меня крошкинная.
- Что ты мне даешь слепитые конфеты?
- Зубовный врач.
- У нас электричество тухлое.
- Жульничная я, все равно как мальчишка.
- Брызгучая вода.
- Насмарканный платок.
- Лопнутая бутылка.
- Ты, мама, у меня лучшевсехная!
- Это рыбижирная ложка?
- Я не хочу эту сумку: она вся дыркатая.
- Этот дом высокей нашей почты.
- Почему у ящерицы людины пальцы?
- Наше радио очень оручее.
- Уж лучше я непокушанная пойду гулять.
- Исчезлая собака.
- Клевачий петух.
- Раздавитая муха.
- Креслые ноги.
- Махучий хвост.
(Несколько иначе у Чехова: "насекомая коллекция".)
Галочка четырех лет похваляется:
- Говорят: надень чулки - надеваю носки! Говорят надень носки надеваю чулки. Я вообще наоборотливая.
Мальчик услышал, как некая купальщица сказала на пляже:
- Я прямо с ума сошла. Купаюсь четвертый раз.
И спросил у матери часа через два:
- Куда она ушла, сумасошлатая?
Четырехлетняя Майя:
- Лес заблудительный, однойнельзяходительный.
Несмотря на всю свою причудливость, почти каждое из этих прилагательных, изобретенных малым ребенком, соответствует духу русской народной речи, и не было бы ничего удивительного, если бы в каком-нибудь из славянских языков оказались такие слова, как "червячее яблоко" или "заблудительный лес".
