– Вяжите остальных, пока не очнулись!
Через пару минут всё было кончено. Чувствуя, как от пережитого ужаса меня потряхивает, я спеленал чужака кучей верёвок, и тут же отправил Вадира вниз, узнать, как дела у Торре и остальных. Через пять минут ветеран вернулся и сообщил, что у Торре всё прошло по плану – дружины барона больше нет. Слуги даже не вышли из хозпостройки, закрывшись там изнутри. Стражники споро укладывали жрецов богини и дружинников барона Карха вместе с бароном в рядок. На чёрном колдуне я сидел и пытался справиться с дрожью. Достал трубку, попытался набить, но табак рассыпался снова и снова. Кое-как мне всё уже удалось набить и раскурить гномий подарок, и я с удовольствием затянулся, чувствуя, как расслабляюсь понемногу.
Вскоре наверх поднялся сияющий Торре:
– Вашество! Всё прошло отлично! Из казармы даже выскочить никто не успел. Я закинул три гранаты, и потом только осталось добить раненых!
Я устало кивнул, и приглашающе махнул рукой – садись, мол. Достал флягу и сделал большой глоток воды:
– А мне… пришлось повозиться.
Торре понимающе глянул на тело в чёрном, на котором я сидел, будто на скамейке.
– Здоровый попался? Лицо ещё не видели? Вдруг знакомый?
– Здоровый – не то слово! Светошумовая граната вообще не взяла, и если б не Вадир…
Я перевернул тело, сдёрнул с лица повязку. Заматерились с Торре мы одновременно!
Только глаза у пленённого были относительно человеческие. Всё остальное… Нос крючковатый, птичий. Не нос, а клюв настоящий. С одним отличием, вместо нижнего клюва у твари был вполне себе рот. Не совсем человеческий, почти безгубый. Но если эту щель и можно было чем-то назвать, то только ртом.
– Это что вообще такое, вашество? – почему-то шёпотом спросил у меня Торре Милтон.
– В рыло не секу! – честно ответил я. – Не человек – это точно.
– И не гоблин, и не зрож. И не гном, – принялся перечислять разведчик.
– Заткнись уже, – нервно хохотнул я, – Лучше скажи – ты слышал о таких хоть что-то?
Милтон развёл руками, показывая, что не слышал, и не видел. К нам подошли Вадир с шевалье Мерном. Взглянули на пленника, и даже взбледнули немного.
– Господа, десять золотых тому, кто расскажет, что за тварь мы поймали!
– Сам ты тварь! – вдруг прошипел пленный, и я даже подпрыгнул. Связанный колдун открыл буркала и уставился на нас.
– Смотри, оно говорящее! – с восхищением проговорил Торре.
– Милтон, – я с укором посмотрел на своего главу разведки, – Негоже про мыслящее существо говорить ОНО. По крайней мере, пока мы не определились с полом этого… или этой.
– Вы думаете, это может быть девочка? – с сомнением протянул Милтон.
– А почему нет? – резонно спросил Вадир, – Вы зрожих видели? Вроде девочки кхм.. ниже пояса, а выше – зрожи мальчики и то посимпатичнее будут.
– Вашество, так это что, штаны с него снимать, чтобы понять, мальчик или девочка? – поинтересовался Милтон.
Связанное на полу существо зыркало на нас своими глазищами, и молчало.
– Господа, – почти жалобно произнёс юный шевалье, – Но если оно разговаривает – можно же спросить.
Я решил воспользоваться предложением Мерна, и присел на корточки перед пленником:
– Ты кто, клюворылый?
Молчание. Я тяжело вздохнул, и кивнул Милтону:
– Снимай штаны. Самому охота глянуть, что нам судьба преподнесла.
– Не-е-е-е сметь! – прошипел пленник. – Я лепр!
– О! Завязался диалог, – радости моей не было предела: – Лепр – это имя или самоназвание расы?
– Самоназвание, – пристально глянул на меня клювастый. – А ты кто?
– Я-то? – я махнул рукой: – Человеки мы. Или люди. У нас сразу два самоназвания.
– Ты не отсюда, – лепр продолжал пристально на меня смотреть. – Так кто ты?
– Да и таких как ты в этих местах сроду не видели, – усмехнулся я. – Хотя не это сейчас главное.
– А что главное?
– У нас, у людей, есть такое правило, что вопросы задаёт развязанный, а отвечает на них связанный! – я подмигнул клювастому и протянул вперёд свои руки, показывая их: – У меня на руках верёвок нету!
Лепр закаркал вдруг истошно, взахлёб, будто забулькал кипяток в старом дырявом чайнике, и я с удивлением понял, что это у неизвестного существа смех такой. Тело лепра вздрагивало мелко, будто в трясучке. А безгубый рот искривился вчетверо. Клюворылый отсмеялся, прокашлялся и произнёс:
