Пока хорошо и то, что обстановка вокруг нас в Париже нормальная. Виктор, ты мне лучше скажи, удалось ли тебе проследить за Ленардом и Алексом?
– Да, но не долго. Попрощавшись с тобой, они повернули за угол и сели в представительский черный лимузин. Если не ошибаюсь, это был "Ситроен Метрополис". А потом проехали буквально мимо меня. Так что у нас есть и фотографии их лиц, и автомобиля и главное его номера.
– Ну что ж, когда мы вернемся в Москву, надо будет проверить все эти крохи информации и обязательно запросить наших партнеров в Берлине о регистрационной принадлежности автомобиля, Ленарде и его фирме. Думаю, к поездке в Вену, а я так вижу, мы туда поедем, мы будем лучше знать и о новых знакомых и о положении в Республике Маку, где они хотят заварить кашу, и многое встанет на свои места. А вот тогда мы с тобой и сделаем окончательный вывод и только после этого поговорим с нашими ветеранами. Надеюсь, "старики" нас поддержат, и тогда мы примем окончательное решение. А засим вернемся к более приятным вещам.
Повеселев, друзья энергично подогрели аперитивом свой интерес к великолепной французской кухне, отдавая должное фуа-гра, виноградным улиткам и мясу молодого барашка, и в итоге были весьма довольны тем, что отменное бургундское самым естественным образом уступило место не менее восхитительному кальвадосу и добрым сигарам.
На следующий день, заняв места в утреннем RER, направлявшемся в аэропорт Шарль-де-Голль, Влад спросил у Виктора:
– Ты что такой помятый? Не выспался?
– Именно так. Всю ночь за стенами и под полом кто-то шуршал и пищал. Такое впечатление, что мыши гонялись за тараканами, а крысы за мышами.
– Ну, раз в Париже так разбушевались мыши, то тогда действительно нам пора возвращаться домой.
320 Airbus ввинчивался в небо, пробивая зависшие над Парижем свинцовые тучи с тем, чтобы через несколько часов оказаться в объятиях тяжелых набитых снегом облаках над декабрьской Москвой. Друзья молчали, думая каждый о своем, и словно не замечали потуги турбулентности, бросавшей самолет из одной воздушной ямы в другую.
И только лишь когда на информационном табло красной строкой высветилась предупреждающая надпись "Fasten your belts", возвещавшей о скорой посадке в аэропорту "Шереметьево», Виктор спросил:
– Как думаешь, другие согласятся?
– Думаю должны, – растягивая слова, задумчиво, произнес Влад. – Мужики уже научились жить в зазеркальном мире. Они профессионалы, в конце концов, и застоялись в запасе без настоящих дел. А новому государству они не нужны. Изначально были не нужны. И поэтому согласятся.
– Но прежде, чем говорить с ними, нам самим нужно убедиться в том, что всё, что ты услышал в Париже не туфта. Иначе разговор с парнями не сладится.
– Верно, и вот поэтому я завтра лечу в Берлин. Там славу богу ещё остались настоящие люди, наши коллеги по славному прошлому. Информационных возможностей у них больше чем у нас. Они хлеб на этом зарабатывают, правда, сейчас уже в частном порядке.
– Ты имеешь в виду Генриха Брюгге и его аналитическое бюро?
– Именно. Ты знаешь, что немцы традиционно имеют хорошие позиции в Латинской Америке, где ещё до второй мировой были созданы немецкие поселения и куда выведены капиталы из рейхсбанка. Они заранее забивали себе зоны влияния и позиции к отступлению, если проект вечного рейха сорвется. Также дела обстоят и в арабском мире. Некоторые современные арабские политики до сих пор рассматривают Роммеля как освободителя от английской колонизации. Ну а в Европе немецкие спецслужбы всегда чувствовали себя как рыба в воде. У коллег из бывшего штази сохранились ещё возможности. Думаю, они по старой дружбе проверят для нас и Ленарда, и его компанию, и Бангу, и поймут, кто скрывается за всем этим цирком.
– Верно. Передавай Генриху приветы и скажи, что я помню его.
– Обязательно передам. Мы с ним вспомним и их и наших общих ветеранов, и водочку с пивом попьем за их здоровье и удачу. В Берлине я задержусь на несколько дней, пока не появятся сведения по нашей проблеме от источников Генриха.
– Хорошо, тогда и встречу с нашими друзьями у нас на Академической проведем сразу после твоего возвращения.
