Через неделю опухоль спала настолько, что я решился идти в школу. Правда, под глазами синяки еще не прошли. Но я уже привык и не обращал на них внимания. «В конце концов, я же не девчонка, чтобы стесняться разбитой рожи», — сказал я себе.
В классе меня встретили так: девчонки хихикали и смотрели искоса, пацанва крепко пожимала руку. Я был рад вновь сесть за парту. Я, оказывается, очень соскучился по школе. На переменах с удовольствием ходил по коридорам, засунув руки в карманы, и даже принимался что-то веселое насвистывать. На Аленку старался не смотреть. Я решил забыть о ней навсегда, как будто ее на свете не существует. Это было трудно. Куда бы я ни пошел, она почему-то оказывалась на пути и смотрела на меня весело и немного лукаво. От этого ее взгляда я, к стыду своему, чувствовал себя почти счастливым. Но после третьего урока мою радость умерила завучиха Иваницкая. В коридоре она поймала меня за рукав и потребовала, чтобы я немедленно шел за ней.
В кабинете она поставила меня перед собой, близко наклонилась к моему лицу и, глядя в глаза, стала говорить, что мое поведение ни в какие ворота не лезет, что я позорю школу и что она сделает все возможное, чтобы от меня избавиться. Я примерно знал, что она мне скажет, и смотрел на нее спокойно, не отводя глаз. Но я забыл, с кем имею дело. В конце речи, наговорившись вдоволь, завучиха присела к столу, что-то записала в тетрадку и будничным голосом сказала, чтобы я принес справку о болезни.
— Раз ты пропустил занятия, — сказала она, — значит, у тебя на это есть серьезные причины. Так ведь?
Я кивнул.
— Хорошо. Но, если ты забыл, я тебе напомню. Единственная причина, по которой можно пропустить занятия в школе, уважительная причина, смею добавить, это болезнь. Ты был болен, я не ошибаюсь?
Я опять кивнул.
— Очень хорошо, — сказала Иваницкая. — Раз ты был болен, значит, у тебя имеется справка. У тебя есть справка?
На этот раз я не стал кивать.
— Что же ты молчишь, Громов? Я спрашиваю, у тебя есть справка от врача, где черным по белому написано, почему ты пропустил целую неделю?.. — Иваницкая зловеще улыбнулась и встала. — У тебя нет справки! Я это сразу знала. Потому что такие, как ты, Громов, не умеют жить в обществе по созданным этим обществом законам. И я опять возвращаюсь к тому, с чего начала. Такие как ты, Громов, раковые клетки в организме нашего общества. Наше общество, Громов, — это организм, где каждый член призван помогать другому члену исправно функционировать и трудиться на благо всего организма. Но ты, Громов, как раковая клетка, разъедаешь и организм, и каждого его члена. Из-за таких, как ты, Громов, организм начинает болеть и чахнуть. Все члены, наблюдая за твоим поведением, заражаются безответственностью, становятся вялыми и уже не могут достойно исполнять свои функции, призванные обеспечивать жизнеобеспечение этого организма. Выход напрашивается сам собой — надо тебя, Громов, вырезать, как раковую клетку. Конечно, ты и меня можешь угробить. Я благодаря тебе без валерьянки уже не хожу. Но я, хоть мне это будет нелегко, поверь, сделаю такую операцию во благо нашего здорового школьного организма и каждого его члена в частности. Теперь иди, Громов. Я не предлагаю тебе подумать. Это бесполезно. Но без справки в школу можешь не приходить. Если ты завтра не положишь справку мне на стол, Громов, я подниму вопрос о тебе, как о зловредной злокачественной клетке, окопавшейся в нашем организме, на педсовете. Иди, Громов, ты свободен.
Я вышел из кабинета. Мне было не до смеха.
В тот же день меня ожидал еще один серьезный разговор. Вечером я вышел во двор. Приятелей еще не было, но зато на лавочке напротив карусели сидел Митяй Колончаков. Я надеялся, что Митяй меня не узнает, но он узнал. Разулыбался, помахал рукой и жестом пригласил присесть рядом. Его движения были расслаблены. Со стороны могло показаться, что Митяй рад встретить близкого друга, что от радости у Митяя отнялись ноги и руки и только улыбкой он может выразить свое чувство. Так собака после сытного обеда лишь помахивает хвостом, не имея сил другим способом выразить благодарность. Я подошел, и улыбка Митяя стала еще шире.
