На палубе творилось страшное. Все словно обезумели, носились с окровавленным оружием, с вытаращенными глазами. Я видел, как Пёс едва не зарубил Тома; взмахнув клинком, он ударил, и лишь когда Том успел парировать и выкрикнуть ругательство, Пёс узнал его и оставил в покое. Как ни в чём не бывало, он помчался дальше, искать иную жертву.
Я остановился у грот-мачты, не зная, что предпринять. Бой кипел по всей палубе, отовсюду раздавались редкие выстрелы, крики и ругань.
Что-то обожгло ногу, почти сразу со звуком выстрела, но я не имел даже мгновения посмотреть, что случилось — перед самым носом мелькнула сталь, чудом не разрубив мне лицо. Я едва отклонился назад, как последовал новый удар. Его я парировал, одновременно схватившись за бизань-штаг, чтоб сохранить равновесие. Третьего удара не было. Дик Пёс проткнул моему противнику спину кортиком. Тот выгнулся дугой, открыв рот в беззвучном хрипе. Я взмахнул клинком наотмашь, попав по горлу. Кровь хлынула ручьём…
Жарче всего было на баке. Громадный негр крушил направо и налево огромной, под стать себе, дубиной. Я узнал Матангу, новенького. Он уже разнёс череп одному из матросов и переломал кости другому, корчившемуся у шпиля. Остальные избегали приближаться к великану, пытаясь достать его со спины. Еще двое наших теснили вооружённого саблей офицера к бушприту, собираясь если не изрубить того, то сбросить за борт.
Остальные противники отступили к левому борту, где пытались рассредоточиться для дальнейшего сопротивления. Джон с двумя матросами подступался к ним со стороны кормы, пытаясь обойти с фланга. Второй офицер, дравшийся уже в одной рубахе, запятнанной кровью, не позволял им приблизиться, ловко орудуя длинной шпагой.
Если враги соберутся, то бой затянется. Этого нельзя было допустить.
Хэнки с марса уже положил одного, и выбирал новую цель, пока «омары» метались по палубе, не в состоянии сообразить, где враг и откуда стреляют.
Я схватил Пса за шкирки и прокричал тому в ухо:
— Давай за мной!
С диким рычанием мы бросились на врагов, рубя всех, до кого могли дотянуться. Дик отбивал удары саблей и колол противника кортиком с другой руки. Я рубил с плеча, нанося один, но мощный удар. Долго махать не в моих привычках, на это лишь капитан был способен. Моего дыхания хватало на парочку сильных ударов, после чего я предпочитал отступить, чтоб собраться с силами для новой атаки. Я сцепился с ловким малым, надо отдать ему должное. Он легко отбил пару моих яростных ударов, едва не сломавших его тонкую саблю. Несмотря на напор, я не мог его достать. Тесак был слишком коротким в сравнении с гибкой саблей. Перед глазами мелькнула сталь, я ударил в ответ, не попал, и лишь после этого почувствовал холод на щеке. Отскочил назад, провёл рукавом. Лицо словно огнём обожгло. Рукав мгновенно окрасился алым, левый глаз ослеп, залитый липкой горячей кровью. Тут бы мне пришёл конец… Противник, получивший преимущество, взмахнул оружием и кинулся на меня. Я прикрылся тесаком, но понял — всё… Следующий удар рассечёт плоть, прервёт нить жизни… Холод приближающейся смерти сковал меня. Стало вдруг до ужаса страшно. Безумно захотелось закричать, закрыться руками, бросив оружие. «Не убивай!!!» — распирало грудь, стремясь вырваться наружу. «Не убивай…», хотелось крикнуть, душась от бессилия и страха. Тело словно окунули в ледяную воду, сковавшую вмиг и лишившую возможности двигаться. Я отбивался, теряя силы, и понимал, что всё завершится прямо сейчас. Сейчас я умру…
В краткий миг мысли пронеслись в моём мозгу, подобно сверкнувшей молнии. Я не верил в милость обезумевшего от крови врага. Но уповал на милость Божью.
Бог услышал мою мольбу. Спасение пришло с неба. Вслед молнии грянул гром. Враг споткнулся, не нанеся последнего удара. Сабля звякнула о палубу, мой противник рухнул на колени, будто подрубленный на корню. Ещё не сообразив, что за чудо произошло, я рубанул из последних сил, воткнув тесак в его ключицу.
Сорвав с шеи платок, я прижал его к ране и привалился к фальшборту. Лишь тогда смог перевести дыхание. Ледяной холод отступил, вера в жизнь вернулась ко мне. Оглядевшись, я увидел своего спасителя. Человек, который должен был меня ненавидеть. Которого я однажды избил, сделав своим врагом.
