Впрочем, это подтверждал и единственный оставшийся приятель Славик. Он, подлец такой, даже не стеснялся рассуждать об этом вслух и при посторонних, чем вызывал крайнее недовольство Шамана. Но тут уж приходилось терпеть и прощать. Во-первых, это была здоровая критика, а во-вторых, Шаманов не хотел терять последнего приятеля. Это стало бы катастрофой. Шаман был занудой, но не чокнутым. Остаться в полном одиночестве он боялся, как любой нормальный человек.
«Чего боялся, на то и напоролся. – Олег собрался с силами и уселся на подстилке. – Попал, как Робинзон, на какой-то остров, но тут же грохнул Пятницу. К одиночеству плюсуем внутреннюю пустоту от несмываемого греха. Кошмар! Впрочем, опять застреваю».
Последняя мысль была неожиданной. Нет, Шаман, как было сказано выше, и раньше пытался обрывать внутренние монологи на полуслове, но ему никогда не удавалось сделать это настолько легко и как-то даже… цинично, что ли? Обстоятельства заставили мобилизовать скрытые резервы? А при чем тут резервы? Стресс изменил личностную матрицу? Крутой поворот, если так, да только верится с трудом.
«Нет, дело в другом. В чем – непонятно, но в другом. На душе вроде бы и камень от совершенного, да только почему-то не давит. Как будто и виноват, и не виноват одновременно. Будто бы шепчет кто-то: ты защищался, выживал, победил, молодец. Теперь наплюй и забудь. Вот! Ключевое слово – выживал! Получается, и впрямь напрасно рефлексирую?»
Шаман попытался сесть поудобнее, оперся рукой и обнаружил еще одну мелкую проблему. Болел локоть. Несильно, но чувствительно. Олег попытался осмотреть повреждение и обнаружил, что рукав походной рубахи порван, а на коже имеется небольшая ранка. Неужели враг успел полоснуть ножом? Или это Шаман так сильно съездил противнику по зубам, что даже поранился?
«Ссадина – ерунда, вон, даже кровь не течет, главное, чтобы не попала грязь. Других забот полно. Не отвлекайся».
Шаман выкинул мелкие проблемы из головы и оглянулся, словно в поисках поддержки от какого-нибудь тайного наблюдателя. Никого в кустах не оказалось, и это, как Шаман осознал секундой позже, было хорошо. Одиночество, пугавшее Олега в обыденной жизни, сейчас казалось наилучшим вариантом. Почему вдруг возникла такая уверенность, кто знает… Шаман просто чувствовал это, и все. Пятой точкой чувствовал, как говорится.
«Во всяком случае, до ближайшего поселка лучше топать в одиночку. Если тут поблизости, конечно, есть поселки».
Не менее важным был вопрос: а стоит ли заглядывать в поселки, даже если они поблизости имеются? Защищался, выживал – это понятно, только надо еще доказать, что лишь защищался. Отпечатки на ноже оставили оба, так что, кто нападал, для полиции будет тем еще вопросом.
«А-а, черт, опять понесло! – Шаман решительно поднялся. – Действовать надо, а не рассусоливать! Возможно, если уйти отсюда вовремя, не придется ничего никому объяснять! До населенного пункта или до шоссе – без разницы. А там попутка – и поминай, как звали!»
Шамана вдруг словно прошило током. Попутка? А как сюда приехал? Нет, понятно, что конкретно на берег попал неизвестным способом – «очутился». Но хотя бы до подступов к этим заповедным местам должен был добраться каким-то цивилизованным или хотя бы объяснимым образом. Как раз на попутке, электричке, поезде, собственной машине… если таковая имеется. Кстати, интересно, имеется или нет?
Шаман поморщился. Он помнил о себе достаточно, чтобы составить довольно подробный автобиографический рассказ, но некоторые моменты почему-то выпали и никак не желали возвращаться в свои кластеры памяти. Работал Шаман… да и жил, каким-то занудой… щелк! Восстановился кластер! В отделе кадров завода имени Новикова, точно! Щелк! С понедельника пошел в очередной отпуск! И… и… черт! Не щелкает!
Шаманов поднял рассеянный взгляд и вдруг понял, что вот уже несколько минут находится в движении. Топает по тропинке через светлый березовый лес. Дощелкался! А если бы опять нападение прошляпил? А нож так и остался на берегу! Черт!
Олег остановился и настороженно осмотрелся. Нет. Здесь тихо, как было и на берегу по завершении кошмарного инцидента. Только вода не плескалась, и листва шелестела не мелко и часто, как в прибрежном ивняке, а серьезно, размашисто, объемно, как впрочем и полагается зелени зрелых берез. Спокойно здесь было. И все-таки Шаман больше не расслаблялся ни на минуту.
