Это сразу подняло наш дух, и мы стали мечтать о парниках и оранжереях. Организовали нечто вроде конкурсов, и все без исключения чертили планы оранжерей, придумывали систему их отопления, а для удобрения почвы собирали птичий помет.
В это же время был тщательно разработан план на будущий полет к Гольчихе на слюдяные залежи, чтобы набрать самых больших кусков для приготовления тепличных рам. Молодежь не хотела и слышать о маленьких теплицах, мы предполагали весь крытый двор превратить в огромную теплицу или, вернее, в зимний сад. Мысль об этом увлекала и волновала нас. Мы мечтали, как нашими заботами и усилиями бесплодная земля выбросит вверх множество побегов разнообразных растений, как на небольшом пространстве крытого двора закипит небывалая здесь жизнь.
Эта зима показалась нам долгой, хотя мы непрерывно работали, делая рамы для парников и оранжерей. На этот раз мы впервые почувствовали, что у нас появилась почва под ногами и явилась крепкая связь с той землей, на которой мы живем.
В своих увлечениях мы даже забыли о работах отца, который изо дня в день что-то упорно и напряженно творил в полном одиночестве и только изредка отрывал от нас Успенского, делая ему специальные поручения.
Но в середине зимы Успенский отошел от нас, увлекшись работами отца. Они стали работать вдвоем, как заговорщики, ничем не интересуясь, кроме своей лаборатории. Мы им не мешали, подавляя свое любопытство, и продолжали трудиться над тепличными рамами.
Наделав достаточное количество рам, мы приступили к усовершенствованию нашего жилища. Венцом наших архитектурных достижений было устройство балкончика над крытым двором. Мы провели к потолку узенькую лестницу, окруженную тесным коридорчиком с дверями внизу и наверху. Мы прозвали ее «трубой». На крыше двора, начиная от верхней двери «трубы», мы устроили на стене балкончик.
Вскоре этот балкончик стал любимым местом для наших бесед и отдыха. Здесь мы любовались последними кровавыми зорями, которые затем сменила непрерывная полярная ночь. Но как были прекрасны эти ночи, когда вспыхивает в небе огненный столб, простершийся от горизонта до зенита, и стоит неподвижно сутки, двое, трое; когда порой клубится на небе огненный вихрь или колышутся, спускаясь вниз, разноцветные занавесы, тьма отодвигается в смутные дали, а по бесконечным ледяным и снеговым просторам беззвучно бродят тени, и словно дышит застывшая земля.
Ни звука кругом. Тишина, а в ясные морозные ночи удивительно ярко блещут звезды, и легкий морозный треск прерывает тишину, — так потрескивают угольки в потухающем очаге. Прекрасны и наши лунные ночи, когда все залито голубым фосфорическим светом, мороз захватывает дыхание, и с пушечным грохотом лопаются ледяные поля и промерзшая почва, давая глубокие трещины.
Но в эти суровые ночи в воздухе нет ни малейшего дуновения, и пятидесятиградусный мороз переносится легче, чем двадцатиградусный при ветре.
Мы никак не предполагали, что этот балкончик сыграет большую роль в работах отца. Случилось это следующим образом.
Однажды, когда мы там сидели, закутанные в свои оленьи костюмы, вспыхнуло замечательное северное сияние неподражаемой силы и красоты, сверкавшее на небе всеми цветами радуги.
Это было нечто исключительное, ни разу не повторявшееся за всю нашу последующую жизнь на Тасмире. Мы взбудоражили всех и вытащили на балкон любоваться необыкновенным зрелищем. Даже Успенский и отец вышли из своей лаборатории.
Сначала это была ярко-желтая дуга, сквозь которую пробивался зеленый свет, а на концах дуги проступала ярко-красная кайма. Но вот вдали, на западе, вверх по небу заскользила, извиваясь, огромная змея; она становилась все ярче и ярче, затем разделилась на три сверкающие части. Потом краски изменились. Южная змея сделалась красной с желтыми пятнами; та, которая находилась посредине, стала желтой, а северная приняла зеленовато-белый цвет. По бокам каждой змеи выступали пучки лучей, точно волны, гонимые ураганом. Они то появлялись, то исчезали, то выступали резче, то слабее.
Огненные змеи извивались, как живые.
Очарованные, мы стояли, не замечая холода. пока не погасло чудесное явление, и не осталась только одна огненная змейка на западе.
