Можно скрепить душу и нечеловеческим прыжковым усилием перенестись в ближайшие кусты.
Или плюнуть на все и бежать – а одежду потом выбросить или сжечь. С одной стороны, конечно, все-таки позор, с другой – что делать?
Я раздумывал две минуты. Последние два варианта я отверг так же, как и первый. И решил предпринять следующее. Осторожно, как древний сапер, колдующий над сенсорной миной, я опустился на колени, лег на спину и пополз, используя исключительно тяговую силу рук, остальное же туловище удерживая в неподвижности.
Для того чтобы добраться до заветной кабины, мне понадобилось двадцать минут. Я несколько ободрал спину и укротил свою гордыню, это было полезно. Я уже добрался до заветного строения, и тут мне был нанесен очередной удар. Вернее, это я сам его себе нанес. Потому что обнаружил, что дверь закрыта.
На замок.
Я обожаю старинные замки. Особенно те, что начали делать в середине двадцать первого века, собирание замков – одно из моих многочисленных хобби. Так вот, в середине двадцать первого века делали отличные навесные замки, а я сюда приладил один из самых лучших. Больше туалетов на острове не было, и допускать в свой персональный сортир Октябрину или, того лучше, Потягина я не собирался. Пусть соблюдают историческую достоверность – надсмотрщики к своему начальнику в сортир не заглядывали.
И сейчас этот замок стал мне преградой. Подергал несколько раз, дверь была неприступна. Тогда я кликнул Андрэ.
– Что угодно, масса? – спросил Андрэ. – Вы в затруднительном положении?
– Нет, ну что ты… Просто лежу тут, отдыхаю…
– Отдыхаете?
– Ну да, отдыхаю, разве не видно?
Андрэ промолчал.
– Послушай, Андрэ, принеси мне, пожалуйста, ружье.
– Ружье?
Я кивнул.
– Зачем вам ружье, масса?
– Как зачем?! – простонал я. – Отдыхать. Отдыхать с ним буду.
– Здесь?
– А почему не здесь? Чем это место хуже любого другого? Тащи ружье! И патроны! Боевые!
Андрэ отправился к бунгало. Терпение. Я терпел. О, как я терпел! Каждый год в Англии от нетерпения погибает сто сорок человек, из моего терпения можно делать корабельные канаты, я бы победил на чемпионате терпетелей, в самые сложные моменты, когда казалось, что терпению вот-вот придет конец, я начинал петь «Арию варяжского гостя».
Андрэ притащил ружье, и я тут же выстрелил. В замок стрелять бесполезно, я выстрелил в дверь. Хотел прострелять в ней такую круглую дыру, однако дверь оказалась совсем не из дуба, а из какой-то незнакомой мне новопридуманной дряни. Дробь застряла в ней, как в густой смоле, я выстрелил еще – с таким же результатом. Туалет был построен ботами по неизвестной новой технологии и был пуленепробиваемым.
Я застонал.
– Вы уже отдохнули, масса? – вежливо осведомился Андрэ. – Может, вам квасу?
С трудом удержался, чтобы не выстрелить ему в голову.
– Вам что-то требуется? – спросил Андрэ.
Я всхлипнул.
Андрэ понятливо вздохнул, взял замок и стиснул его в кулаке. Дужка лопнула и с треском улетела в сторону. Хорошо, что боты послушные. Если бы они восстали…
Я с облегчением ворвался в кабину и…
Жизнь – непредсказуемая штука, я это заметил уже давно. И в этом ее прелесть. Но не всегда. Одним словом, большую часть ночи я провел в сортире. Ежился, напевал «Арию варяжского гостя». В конце концов я там даже уснул, не скажу, что это была самая романтическая ночь в моей жизни.
Да… Насчет взрыва ружья я серьезно сомневался, насчет отравы в квасе сомнений у меня не было. Потягин.
Для чего?
А ни для чего. Чтобы напакостить мне, вот для чего. Он всегда мне пакостил, при любой возможности. Такая уж у этого Потягина сущность, просто Чезаре Борджиа в фигурной бутылке. Тогда обставил меня на GP, сейчас попытка отравления.
Ничего, Потягин, мы тебе отомстим.
