– …ну, мы с тобой договорились. Это местечко я тебе очень рекомендую.
– Спасибо большое, Мариночка. До встречи! – Она наконец осмелилась дать отбой. И тут же перезвонила боссу.
– Когда я звоню, ты должна отвечать немедленно, – сухо сказал он. – Или тот, другой звонок для тебя более важен?
– Нет, что ты!
– А я вот думаю, что именно так. Разговор, Евгения Борисовна, не телефонный. Как только закончите свои дела в Питере, жду вас у себя в кабинете. Запишитесь на прием у моей секретарши. Это все.
Она сидела, опустошенная, сжимая в мокрой от пота руке мобильный телефон. Поистине, сегодня не ее день!
«Запишитесь у моей секретарши». Да когда такое было?! Никогда еще Евгения не разговаривала со своим давними друзьями через секретаря! И никогда они не были на «вы»! И потом: а как же работа? Что ждет Евгению Анисину в ее офисе? Максиму позвонить?
Она обессиленно откинулась на спинку сиденья. В зеркале заднего вида поймала настороженный взгляд водителя. У него инструкции: привезти московскую гостью в офис босса, для объяснений. Она здесь, в Северной столице, одна. Ни друзей, ни просто хороших знакомых. Алик не в счет, это все из-за него.
«И за каким чертом я полезла? – напряженно думала она. – Где были мои мозги? Остались там, на Пхукете? Подсказывала ведь мне моя интуиция, что ничем хорошим это не кончится. Решила поиграть в благородство. Теперь расхлебывай, дура!»
Она закрыла глаза. Бесполезно что-нибудь делать. Для начала надо хотя бы вернуться домой.
… – Приехали! – объявил водитель. И сухо предложил: – Вас проводить?
– Куда?
– К Александру Ивановичу. Он у себя в кабинете.
– Спасибо, я найду дорогу.
Водитель все же проводил ее до крыльца и проследил, чтобы она прошла через турникет. Причем сделано это было без всякой деликатности. Лена, до которой, видимо, уже дошли слухи, встретила Евгению злорадной улыбкой.
– Александр Иванович просил подождать.
Это было начало унижений. Раньше с Евгенией Анисиной обращались как с древней китайской вазой многомиллионной стоимости. Теперь эта ваза в одночасье превратилась в граненый стакан, цена которому пять копеек на барахолке. Еще немного – и превратится в пепельницу, куда, не глядя, будут тыкать окурки.
«Я пока соберусь с мыслями», – нашла оправдание своей покорности Евгения и молча уселась в кресло. Чая-кофе ей не предложили.
Где-то через полчаса дверь кабинета, у которого она сидела, наконец открылась. Оттуда никто не вышел, из глубины раздался знакомый голос:
– Пусть заходит.
Лена, не вставая, указала подбородком на дверь: иди.
При виде гостьи Александр Иванович тоже не встал. К большому удивлению Евгении, лицо у него было не радостное и не злое, а грустное и усталое.
– Садись, – кивнул он на пустое кресло.
Она молча села.
– Я одного не могу понять: вот что в нем такого, в этом Васькове? – Александр Иванович потер указательными пальцами виски. – Думаешь, я не знаю, что он любовник моей жены? Давно знаю. Сначала хотел его под асфальт закатать, а потом оставил моей бабе, матери моих детей, ее игрушку. Я понимаю: скучно ей. Пусть уж я буду знать все и держать ситуацию под контролем, чем получу удар под дых. Неожиданный, ведь кто ее знает, с кем она от скуки спутается дальше? С садовником? С тренером по фитнесу? Я потому и изменяю ей с чистой совестью. Развестись? Имущество делить? Было бы из-за чего или из-за кого. И потом: я уже говорил, люблю я ее. Прекрасно знаю, что как любовник я не очень, вот она и бесится. Может быть, мы могли бы все изменить, но как узнать, что именно ей надо? Она ведь не говорит. Так и играем в молчанку. А я не бабка-угадка, чтобы понять, что именно у нее на сердце, у моей жены. – Он поморщился. – Так и живем. То есть жили. Я все же разведусь после этой истории. Черт его знает почему, но задела она меня за живое. Как показывает время и опыт, все вы, бабы, одинаковы. Я думал, что ты другая. Ан нет. Ошибся. Меня добило то, что это именно Васьков. Пустышка, фуфло. Явный неудачник. Шестерка. Да у меня слов таких нет, чтобы передать его ничтожество! – Он впервые повысил голос: – Ты и Васьков?! Когда вы только успели снюхаться?!
