– Вечером? Но уже… Ах, да! У вас в Москве на четыре часа меньше!
– Наконец-то, включили мозги! Но сказали: у вас. Значит, все еще на отдыхе. Включайтесь, Евгения Борисовна. – Он взглянул на часы. – В девять у меня самолет. Завтра, в десять утра, я встречаюсь со следователем. И если информация, которая у меня имеется, подтвердится, завтра я назову вам имя вора. Но повторяю: к вам это не имеет никакого отношения.
– Вы уверены? А мальчишка-стриптизер?
– Нашелся, – махнул рукой Александр Иванович. – Жил у какой-то бабы, о вас он тут же забыл, уж извините. Позавчера объявился в стриптиз-клубе, слезно просился обратно на работу. Вы не очень обидитесь, если мой приятель опять его возьмет?
– Да мне вообще все равно, – пожала она плечами. – Главное, это не он меня подставил.
– Не он, – подтвердил Александр Иванович. – Ну, не буду вас больше мучить. Пока отдыхайте. Завтра увидимся и услышимся. А у меня еще дел полно, – сказал он довольно грубо и дал отбой.
Лицо Евгении невольно расплылось в улыбке. Она ни при чем! Ни она, ни ее сотрудники! Евгения Анисина еще раз с блеском подтвердила свое реноме! В том числе и умение подбирать персонал!
Если Александр Иванович улетает сегодня в Питер, значит, утечка информации в Питере. Ясно было сказано: сотрудники Евгении Анисиной верны холдингу. А вот партнер подкачал. Надо было сначала у себя порядок навести, а потом уже устраивать проверки в Москве. Что ж, это собьет спесь с питерского партнера. А как он поначалу говорил! И как резко сменился его тон!
Евгения пришла в прекрасное расположение духа. Приятно, черт возьми, чувствовать себя правой! Великолепное завершение отдыха! И еще один восхитительный секс, который ждет ее сегодня ночью!
И она отправилась в душ, чтобы прийти к Алику во всеоружии. Даже собранный чемодан не испортит им настроение. У них есть еще завтра, что бы там Алик ни говорил.
На вилле все было по-прежнему. Только дверь гардеробной плотно прикрыта, чтобы ничто не напоминало о завтрашнем отъезде Алика. Там, за закрытой дверью стоял собранный чемодан. Веранда была украшена зажженными свечами и, как всегда, живыми цветами. Чуть ниже, в ресторане, играла музыка, и раздавался чей-то смех, но шум прибоя приглушал эти звуки. Океан словно сердился на скорый отъезд своих гостей, или просто погода портилась: заканчивался высокий сезон. Ветры принесут шторма и тропические ливни, пляж почти опустеет, а люди спрячутся под огромными зонтами.
– Что грустишь? – тихо спросил Алик.
– По-твоему, я должна радоваться? – усмехнулась она. И вдруг сказала с отчаянием: – Я не хочу, чтобы все было как раньше, понимаешь? Работаешь, работаешь и, по сути, получаешь удовольствие только от работы. На все остальное сил уже не остается. Я хочу, чтобы моя жизнь была полной. Чтобы рядом был мужчина, который заставит меня забыть о работе. Хотя бы ночью. В общем, я хочу, чтобы рядом был ты!
– Нельзя.
– Но почему?
– Я не могу тебе все объяснить, – мягко сказал Алик.
– Если дело в деньгах… – Она решила, что настал момент сделать признание.
– Ты хочешь сказать, что можно быть счастливыми и без денег? – усмехнулся он. – Про рай в шалаше.
– Вовсе нет! Я хотела сказать…
– Обычные бабские бредни. Гнилая романтика. Мол, был бы милый рядом, мне все трудности нипочем. Так вот: я не желаю об этом слушать! Если ты хочешь испортить нам этот последний вечер, продолжай. Но я думал, ты умнее.
И она прикусила язык. Вообще-то, в аэропорту Евгения решила отдать ему деньги. Хотя бы часть, потому что всю сумму она сейчас отдать не в состоянии. По ее самым скромным подсчетам, это не меньше пятидесяти тысяч долларов, деньги не такие уж маленькие, чтобы этим не заморачиваться. Но десять тысяч уже были сняты с карточки, приготовлены, и теперь она думала: как все это будет выглядеть? И поняла: по-дурацки.
«Я отдам ему деньги в самый последний момент, если Алик не передумает. Если все же решит не обмениваться номерами телефонов, а окончательно разорвать отношения. И тогда я скажу ему все. И отдам деньги. В аэропорту».
Приняв это решение, она успокоилась и расслабилась. И Алик сразу повеселел.
