— Против его желания я, к сожалению, лишен возможности удовлетворить ваше любопытство, — ответил он.
Эльза нахмурилась.
— Это не любопытство. Это очень серьезно, — сказала она с некоторой обидой в голосе. — Настолько серьезно, что я просила бы вас сделать опыт, не спрашивая его разрешения. Всего на десять минут. И кто бы он ни был в прошлом, он опять станет Штерном и ничего не будет знать о вашем опыте. Ведь в этом же нет ничего преступного. Я прошу вас, очень прошу!
На этот раз нахмурился Качинский.
— Если я сам первый начну изменять нашим принципам охраны свободы чужого сознания, то вряд ли это будет похвальным, — сурово ответил он.
Эльза начала раздражаться. «Качинский не понимает важности дела. Так я же покажу ему, что тут нечто более серьезное, чем женское любопытство!» — подумала она и сказала:
— Штерн говорил, что вы обезвредили некоего Штирнера. Как это было? Я прошу рассказать мне.
Качинский рассказал.
— Значит, вы видели в лицо Штирнера в том стеклянном доме?
— Нет, в лицо я его не видел. Он был в густой металлической маске.
— Если вы так упрямы, что не хотите исполнить мою просьбу, то я принуждена открыть тайну: Штерн и есть Штирнер, а я его жена, урожденная Эльза Глюк, по мужу Штирнер.
Качинский был поражен.
— Неужели Кранц был прав? — сказал он после паузы.
— Кто такой Кранц?
— Кранц — сыщик. Он поставил целью своей жизни отыскать Штирнера. Не так давно он встретил в Москве Штерна и стал уверять меня, что это и есть Штирнер. Тогда мне стоило больших трудов убедить Кранца, что он введен в заблуждение внешним сходством.
— Теперь, надеюсь, вы признаете мою просьбу основательной? — спросила Эльза, довольная произведенным эффектом.
— Штерн — это Штирнер! — мог только произнести Качинский и глубоко задумался.
Эльза выжидательно смотрела на него:
— Ну что же, да или нет?
— Нет!
— Но если Штерн-Штирнер согласится на опыт?
— Он не согласится.
— Посмотрим! Я сама поговорю с ним. Подождите здесь, я сейчас приду.
Качинский остался на террасе, следя за удаляющейся Эльзой.
Она спустилась вниз к палатке на берегу и стала о чем-то говорить со Штирнером, который внимательно слушал ее, потом кивнул головой.
«Неужели ей так скоро удалось уговорить его? — подумал Качинский. — Ведь он всегда с ужасом отказывался, когда я предлагал ему сделать попытку вернуть память о прошлом».
Эльза пригласила Штирнера идти за собой.
— Он согласен, — сказала Эльза, поднимаясь на веранду, — согласен и даже сам просит вас об этом.
— Вы согласны? — спросил, еще не веря, Качинский.
— С большим удовольствием. Ничего не имею против, — ответил Штирнер.
Качинский задумался: «В конце концов, я ведь каждую минуту могу погасить у Штирнера память о прошлом. Я буду следить за ним».
— Ну что ж, пусть будет по-вашему, — сказал Качинский. Он вынул из кармана коробочку — аккумулятор-усилитель, приложил к виску и мысленно приказал, фиксируя Штирнера глазами: — Садитесь и усните!
Штирнер покорно уселся и тотчас уснул, закрыв глаза и опустив голову.
— Обычно к усыплению мы не прибегаем, — сказал Качинский, обращаясь к Эльзе, — но это трудная операция. Я верну ему прежнее сознание всего на десять…
— На двадцать! — сказала Эльза.
— Ну, на пятнадцать минут, не больше. Надеюсь, за это время он не натворит больших бед. На всякий случай я буду следить за ним из комнаты, уж с этим вы должны примириться. Ровно через пятнадцать минут он вновь станет Штерном.
Качинский замолчал и стал сосредоточенно смотреть на Штирнера.
— Сейчас он проснется. Я ухожу.
Качинский ушел в дом и стал у двери так, что с веранды его не было видно.
Штирнер несколько раз глубоко вздохнул, приоткрыл глаза и вдруг опять закрыл их, ослепленный ярким солнцем. Переход от полумрака большого зала в доме Готлиба к сверкающей поверхности океана был слишком резким. Наконец, щурясь, он открыл глаза.
— Что это? Где я? Эльза? Ты?.. — Он бросился к ней и стал целовать ее руки. — Милая Эльза! Но что это значит? Я не соберусь с мыслями…
— Садитесь, Людвиг, — ласково сказала она, — слушайте и не перебивайте меня. У нас только пятнадцать минут на это свидание… Я вам все объясню. Вы ушли в ту бурную ночь, превратившись в Штерна. И вот мы опять встретились с вами. Как? Я вам скажу потом, если у нас останется время. А теперь я прошу вас скорее сказать мне то, что мучило меня все это время, эти три года.
