Внезапно погас свет. Мамонт застыл с комиксом в руке.
"Как бы вы на берег не заехали с вашим весельем, — он вгляделся в темный иллюминатор. — А впрочем, езжайте, не мне ваш таз чинить. Хорошо бы об Японию стукнуться, а еще лучше- Гонконг какой-нибудь. Тогда уйду от вас, жрите сами свое говно."
Сидеть в темноте было уже совсем бессмысленно. По коридору прогрохотали, кажется, кого-то потащили, уронили, кто-то что-то заорал, потом все смолкло. Мамонт выглянул наружу, коридор освещал бледный аварийный свет, дверь в другом конце была открыта, ездила по направляющему полозу. В той каюте кто-то спал, уронив голову на стол. Синеватый коридорный свет мерцал на загорелой лысине. Перед лысиной- красивая бутылка с яркой этикеткой. Все это было странно: на яхте много веселились, кричали, бегали и скакали, даже голыми, но никто так не напивался. За те дни, что Мамонт провел здесь, он еще не видел такого.
Башка заелозила, заскрипела по столу, приподнялась. Подошедший Мамонт едва узнал его без очков. Сам хозяин, Белоу. Но тот разглядел Мамонта сразу.
— Ты мизантроп? — выпучив глаза на пустую бутылку, очень громко спросил он.
— Да!
— Живи на необитаемом острове, — Белоу пошатнулся на стуле. — На острове! — закричал он, назидательно размахивая пальцем. — Живи! — умолк, по-прежнему недоумевающе глядя на бутылку.
Мамонт вздохнул. Белоу поднял на него красные пустые глаза, рыгнул. — Ты иди! — Махнул он рукой.
Мамонт повернулся.
— Стой!
Мамонт остановился.
— Ты мизантроп?
— Да.
— Живи на острове. Должен жить на острове. Жить!
Мамонт снова повернулся.
— Стой!
— Пошел ты!.. — треснувшим голосом выкрикнул Мамонт. Стукнув дверью, с колотящимся сердцем метнулся по коридору, по трапу.
На палубе было тихо. Вокруг мрак. Не слышно ни двигателей, ни шума воды, ни звука: ночной штиль. Абсолютная тишина, будто он вдруг оглох. Вверху- прожектор, бессмысленно направленный в небо. В воздухе повисла преувеличенная грубая и угловатая тень яхты. Душно. Неподвижный спертый воздух, как будто он заперт где-то. Кажется, протяни руку и упрешься ею в шершавые доски стены.
Сбоку шевельнулась тень. Мамонт вздрогнул, постепенно, с трудом, разглядел: тонкая фигура в черном перегнулась через планшир, длинные волосы занавесили лицо. Сквозь темноту постепенно проявлялись позолоченная туфля, неприкрытая вечерним платьем, спина… У Мамонта что-то заныло внутри. Нужно было немедленно что-то сказать.
— Сударыня! — начал Мамонт хриплым петушиным голосом и умолк, устыдившись. — "Что я плету!" — с ужасом подумал он.
Она вдруг захрипела, что-то заклокотало у нее внутри. Мамонт оцепенел. Мутная струя хлынула за борт. Женщина запрокинула голову, растрепанные волосы прилипли к неестественно бледному лицу. Красные глаза смотрели невидяще. Цепляясь бессильными пальцами за планшир, она, развернувшись, села на палубу, голова ударилась о железо и повисла.
Подошедший Мамонт нерешительно остановился. Эллен Белоу сидела, некрасиво раскинув ноги. Темные волосы волной свешивались со склонившейся головы. Мамонт осторожно продел руки под мышки Эллен, рывком поднял.
"Беда, вот беда какая, — бормотал он, волоча горячее тяжелое тело, понимая что говорит бессмыслицу, чтобы успокоить самого себя. Почему-то колотилось сердце. — Ни жены твоей, ни осла твоего…" — Он еще не знал, что собирается делать и боялся думать об этом. От Эллен шел густой аромат перегара. По ковровой дорожке до маленького слепого коридорчика, где находились самые аристократические каюты. Дверь оказалась открытой. Путаясь ногами в каком-то тряпье, валяющемся на полу, Мамонт втащил бесчувственное тело, задвинул дверь ногой. Потом, ощутив спиной мягкий диван, опустил Эллен на него.
Оглянулся. Негромко верещал приемник. Его панель мягко освещала небольшое пространство перед собой. Мерцало граненое стекло: духи, пузатая настольная зажигалка, переполненная пепельница. "Shanel" — разглядел он в зеленом сумраке на большом флаконе, вынув слабо скрипнувшую пробку, глотнул обжегшую глотку жидкость. В сумраке лицо спящей казалось нереально прекрасным: бледным и спокойным, темными пятнами выделялись брови и ресницы. Его парадоксально украшали вывернутые чувственные губы. Мамонт некстати подумал, что женщины все время в жизни играют, а такие губы, наверное, иногда играть мешают. Например, изображать строгую и холодную снежную королеву.
