Когда я рассортировала все планки и подогнала их друг к другу, работа заспорилась, и к концу весны мне оставалось только заделать щели. Однажды утром я принялась разводить костёр, чтобы плавить смолу. Дул холодный ветер, и костер плохо разгорался. Решив подбросить в него для быстроты дела сухих водорослей, я спустилась за ними на берег.
Я набрала целую охапку и уже пошла обратно, но обернулась взглянуть на небо: судя по порывистому ветру, надвигалась непогода. С северной стороны небосклон был чистый, однако на востоке, откуда весной тоже иногда приходили бури, громоздились серые тучи.
И вдруг в полумраке под этими тучами я разглядела посторонний предмет. Напрочь забыв про водоросли, которые тут же посыпались на землю, я вскинула руки вверх.
В море, примерно посередине между горизонтом и сушей, виднелся парус. Это было судно!
Пока я добежала до мыса, парусник благодаря свежему попутному ветру успел значительно приблизиться к острову. Судя по носу, парусник принадлежал не алеутам: нос был не красный и не загнутый наподобие клюва. Непохоже было судно и на корабль бледнолицых, который я прекрасно помнила.
Зачем он пришёл к Острову Голубых Дельфинов?
Я залегла на скале и чувствуя, как колотится сердце, думала о том, зачем эти люди пожаловали к нам. Если они охотники и пришли промышлять каланов, мне нельзя попадаться им на глаза. Конечно, они скоро обнаружат мой костёр и недоделанное каноэ, но, возможно, мне удастся избежать опасности, спрятавшись в пещере. Однако если этих людей прислали мои сородичи, если они приплыли забрать меня отсюда, то не следует скрываться от них.
Осторожно пройдя между чёрными утёсами, корабль вошёл в Коралловую бухту. Теперь я разглядела лица людей и убедилась, что это не алеуты.
Команда спустила на воду лодку, и два человека начали грести к берегу. Между тем ветер усилился и мешал морякам подойти ближе и высадиться. Тогда один из них остался в лодке, а второй, безбородый, прыгнул в воду, выбрался на сушу и стал подниматься по тропе на плато.
Мне не было видно его, но через некоторое время я услыхала крик, затем другой, и сообразила, что он нашёл костёр и каноэ. Поскольку ни человек, оставшийся в лодке, ни команда парусника не откликались, я поняла, что он зовёт меня. Я даже была уверена в этом.
Я слезла со скалы и пошла к хижине. Чтобы прикрыть голые плечи, я надела накидку из выдры. Потом взяла бакланью юбку и большую раковину, в которой хранила бусы и серьги, и вместе с Ронту-Ару направилась по тропинке к Коралловой бухте.
Вот я достигла холма, куда иногда летом перекочёвывали мои предки. Я вспомнила о них, подумала о том, как хорошо мне жилось в хижине на мысе, о том, что у тропы в Коралловой бухте стоит недоделанное каноэ… Несмотря на эти воспоминания, меня тянуло к людям, хотелось жить рядом с ними, слышать их разговор, слышать их смех…
Холм с белыми ракушками и пробивающейся сквозь них зелёной травой остался позади. Тем временем мужчина перестал звать меня, и я, не слыша его голоса, пустилась бежать. Добежав до развилки троп, у которой горел мой костёр, я обнаружила мужские следы.
Они вели вниз, и я спустилась по ним к бухте. Лодка уже вернулась на корабль. Шум ветра перешёл в рёв, бухту заволакивало туманом, на берег одна за другой обрушивались высокие волны. Я подняла руку и закричала. Я снова и снова пыталась докричаться до людей на корабле, но всякий раз мои вопли относило ветром в сторону. Я сбежала с берега в воду. Команда не видела меня.
Полил дождь, ветер хлестал меня им по лицу. Я шла сквозь волны, протягивая руки к судну. Оно тронулось с места и начало исчезать в тумане. Корабль держал курс на юг. Я стояла в воде, пока парусник не скрылся из виду.
