— У него было очень желтое лицо, как лимон. Очки в черной оправе, а сам он был коротышка, довольно грузный, явно не англичанин.
— Его имя?
— Вот его карточка, сэр.
— Гм! — пробормотал Смит, взяв карточку. — Доктор Рудолф Остер, Уимпоул-стрит, 101, Запад. Есть ли такой врач?
— Я как раз собирался пойти позвонить из телефонной будки, когда увидел, что окна наверху ярко освещены. Я собирался попросить у хозяев разрешение воспользоваться их телефоном.
— У вас есть номер доктора?
— Да, сэр. Лэнэм, 09365.
— Вы хорошо поработали, констебль, — сказал Смит. — Я позабочусь о том, чтобы вас как-то отметили.
Веснушчатое лицо парня покрылось румянцем.
— Спасибо, сэр. Очень любезно с вашей стороны.
— Чем же все это кончилось? — возбужденно спросил я.
— Мы выкатили машину обратно на мостовую, и я помог вытащить шофера из-за баранки и поместить его назад. Тогда-то я и обратил внимание на его руку. Он стал приходить в себя.
— А как вел себя пациент? — спросил Смит.
— Он просто лежал на подушках и что-то бормотал. Доктор Остер объяснил, что необходимо доставить его в безопасное место, пока продолжается действие укола, который ему пришлось сделать.
Смит издал звук, похожий на стон, и стукнул кулаком по ладони другой руки.
— Рядом с водителем стоял чемоданчик с инициалами «Л. Б.». Он был весь покрыт заграничными наклейками. Доктор пересел за баранку и уехал…
— Когда? — оборвал его Смит.
— По моим часам, сэр, в тринадцать минут восьмого, то есть ровно пять минут назад.
— Не останавливайтесь, — крикнул Смит водителю, — разве только чтобы не угробить кого-нибудь! Давите на клаксон. Побоку все правила. Вперед!
Мне представилась возможность убедиться в расторопности столичной полиции, и это стало для меня откровением. За прошедшее шесть минут мы узнали, что доктор Остер — натурализованный британский подданный, кожник и что его нет дома; что ВХН77 задержал за неправильно замаскированную фару уличный постовой на Бейкер-стрит; что, по словам доктора Остера, который сидел за рулем, он вез пациента в частную клинику у Северных ворот Риджент-парка. Туда выехали пять патрульных мотоциклистов, всех полисменов и наблюдателей в этом районе предупредили, что надо остановить и задержать «паккард».
Смит пребывал в ужасном напряжении и не мог вести беседу, но, пока мы неслись по затемненным улицам, превратившим Лондон в тихую обитель тайны, в загадочное сердце всего мира, медленно бьющееся в темноте, Смит коротко ввел меня в курс дела.
— До Соединенных Штатов дошло, что Панамский канал — палка о двух концах. Происходят непонятные инциденты в странах Карибского бассейна. Исчезают люди. Офицеров посылают в Вест-Индию расследовать, и они не возвращаются, — скороговоркой информировал меня Смит. — Тайная база подводных лодок. Я шел по пятам Фу Манчи до Ямайки. Упустил его на Кубе. Бартон нашел какой-то ключ к разгадке местонахождения этой базы. Я подозревал это еще до отъезда. Теперь убежден. Фу Манчи вернулся в Англию, чтобы заставить Бартона замолчать, и, господи, он преуспел в этом!
Казалось, мы на бешеной скорости несемся прямо в кромешную тьму преисподней. Я понятия не имел, где мы находимся; мы могли оказаться и на Большом проспекте Карнака. Освещенные окна, яркие огни рекламы уступили место едва заметным блуждающим огонькам, которые я замечал во мгле. Иногда, подобно какой-нибудь фигуре на спиритическом сеансе, появлялась и тотчас опять исчезала автомашина. Дорожные знаки, зеленые, янтарные и красные кресты тоже мелькали, будто потусторонние видения…
Наша машина затормозила так резко, что меня едва не сбросило с сиденья.
Я увидел, как водитель выскочил на дорогу и метнулся туда, где загорался фонарик: вспышка — тьма, вспышка — тьма. Смит уже стоял на подножке, когда шофер прибежал обратно.
— В машину, сэр! — крикнул он. — В машину! Они проехали здесь всего три минуты назад! Я знаю, в какую сторону!
И снова мы помчались в непроницаемую тьму под возмущенные выкрики водителей едва ползущих машин, мимо которых мы проносились, сигналя клаксоном и нарушая все правила дорожного движения. В Скотланд-Ярде Смиту отрядили превосходного шофера-аса. Я проникся азартом погони. На карту была поставлена жизнь Бартона, и не только она…
