Когда кончался послеобеденный чай, из лагерной столовой вышел Петя Силкин и направился к уборной. Через полминуты за ним последовал Ваня Крутиков. А ещё через минуту неразлучная пара подходила к даче, где жил первый отряд.
— Значит — как договорились, — шепотом сказал Петя, и Ваня утвердительно кивнул головой.
Петя двинулся в сторону, к кустам, а Ваня пошёл к даче. На веранде сидел дежурный — Сеня Волошин, тоже из звена Данко. Он был знаменит в лагере, главным образом, тем, что мог, не вылезая из-за стола, съесть два, — а злые языки говорили, что даже три, — обеда.
От нечего делать Сеня поймал двух мух, оборвал у них крылышки и устроил мушиный бег на «пятиметровку». Мухи бегали бойко, только одна всё время норовила удрать куда-то в сторону, и судья состязаний тратил немало энергии на то, чтобы внушить бестолковой бегунье необходимость прямо двигаться.
Ваня присел на корточки рядом и стал наблюдать. Но странное дело: мухи, перебежав черту «финиша», бойко двинулись дальше. Что же судья не остановит их? Ваня взглянул на товарища. Сеня, склонив круглую стриженую голову набок, насторожённо прислушивался к чему-то.
— Ты что?
— Кто-то ходит, что ли? В даче…
— Кто же там может быть? Все на чае.
— А ты почему не на чае?
— А я уже… Эй, сейчас убегут, держи!.. Давай так: пусть одна будет твоя, а другая — моя. У кого скорее побежит.
Сеня согласился и отдал Ване «косую» муху. Ваня осмотрел бегунью, осторожно подул ей на голову, тронул пальцем и пустил на пол. Муха дала стрекача по прямой линии.
— Это почему? — удивился Сеня.
— Колдовство такое знаю… Ну давай пустим их враз.
Победила муха Вани.
— Ты скажи, что с ней сделал? — начал было допытываться Сеня, но тут его поразила одна мысль: — А почему с тобой нет Пети? Он где?
— Тебе зачем? — насторожился Ваня, потом вдруг сделал строгое лицо и сказал: — Что же ты — дежурный, а мухами забавляешься? Вот в окно залезут и что-нибудь утащат.
— Ну да, скажешь!
Однако дежурный встал и пошёл в комнаты, чтобы проверить, всё ли в порядке на доверенном ему посту. Всё оказалось в порядке. Только постель Пети Силкина была сильно измята. Непонятно: ведь после «мёртвого часа» Сеня проверял, все ли хорошо заправили свои постели. У всех было хорошо, а теперь у Пети измята.
Вечно с ней что-нибудь происходит, с Петиной постелью. То под матрацем находят сосновые шишки, то под подушкой — банку с червяками, то просто грязь.
На весь лагерь позор. Вот уже два раза старшая вожатая говорила на общелагерной линейке, что в первом отряде не умеют соблюдать чистоту. А кто не умеет? Петя Силкин. Это всё из-за него. Ладно, Сеня заправит ему постель. Он заправит, но пойдёт к вожаку звена и скажет: «Хватит, Данко! Я не хочу быть нянькой для Силкина».
Сеня взялся за одеяло, встряхнул его, и тут… Ну-ка, надо проверить… Куда же она делась?..
Нижней простыни на постели Пети Силкина не было.
— Ваня! — крикнул Сеня и, не дождавшись ответа, выбежал на веранду.
Ваня исчез.
Сене всё стало ясно.
— Хитрецы, — сокрушённо пробормотал он и крутнул головой. — Опять что-то выдумали! А мне — нагоняй…
И глаза у Сени стали грустными-грустными.
А Петя Силкин тем временем неторопливо шагал по узкой тенистой тропочке в лесу. Эта тропочка начиналась в кустах возле дачи первого отряда, прорезала берёзовую рощицу, обегала спортивную площадку и, пропрыгав по склону меж кустов, упиралась в озеро. Называлось оно Песчаным. Потому что такое было у озера дно.
Петя дошёл до берега и присел на пенёк. В руках его была стеклянная банка, завёрнутая в простыню.
