Пили не только вино. Вспомнили о наличии более крепких напитков, и вино уступило место благородному коньяку. Начали с маленьких стаканчиков, затем стали наливать коньяк в кружки из-под вина. Жаль, но на острове не было ковшика. Такого замечательного коньяка Сергей в своей жизни еще не пил, ни «Мартель», ни «Курвуазье», ни «Камю» этому старому напитку в подметки не годились. А может быть, так только казалось после долгих скитаний и употребления самопального бормотушного «Антифриза».
В общении с моряками французские слова Серега перемежал с английскими, а когда он не мог подобрать нужное, переходил на русский язык. В основном матерный. Причем, что любопытно, французы понимали все эти замысловатые выражения.
Заметив их улыбки и попытки повторить крепкие словечки на русском, при этом порядком их исковеркав, Сергей этому ничуть не удивился. Лестно, что французы знают эти непереводимые выражения. Пьяные физиономии собутыльников светились от счастья, ведь они могли сказать пару-тройку заученных слов новому русскому другу! А разгадка была проста, стоянка в порту Петропавловска позволила иностранцам познакомиться с местным диалектом и даже кое-что запомнить из него.
Постепенно весь гарнизон вырубился, напрочь забыв об охранении и наблюдении. Юнга Гийом уснул на сторожевой вышке, возле заряженной пушки храпел канонир Поль, остальные спали вповалку среди кружек и бочонков.
Строганову снились кошмары, один страшный сон сменял другой, и каждый новый был ужаснее предыдущего. Вначале ему привиделись вампиры, кровожадных кровососов сменили людоеды, за ними возникла толпа похотливых амазонок с окровавленными руками и лицами, затем появились улыбающиеся акулы с огромными зубастыми пастями. Неожиданно приснилось кладбище, смрадом тянуло от разрытых могил, из которых вылезали покойники. На смену разложившимся жмурикам пришли сине-зеленые утопленники. Их было много: повстанец с автоматом, охранник с винтовкой и другие призрачные личности. Они плавали голыми, вверх спиной, их клевали чайки, терзали крупные рыбы.
Еще чуть-чуть, и сердце, сжавшееся от ужаса в комочек, разорвалось бы от страха, а жуткие видения окончательно свели бы с ума. Паника заполняла сознание, мыслей не было, начиналась истерика. Вместо легкого забытья и приятного расслабления организм ответил на попойку вот таким образом. Видимо, наступил алкогольный психоз от передозировки! Строганов судорожно хватал ртом воздух и дергался всем телом.
С трудом подняв веки, Сергей осторожно скосил глаза вправо, затем влево. Французы крепко спали, что-то бормотали во сне, храпели, вскрикивали, никаких утопленников или людоедов на территории форта не наблюдалось.
— Уф! — выдохнул, обрадовавшись, Серега. — Приснится же такая гадость! Но к чему снятся покойники и утопленники? Видать, к перемене погоды.
Нервная дрожь постепенно прошла, сердечный ритм вошел в норму. Но едва он сомкнул глаза — опять началось! Усилием воли Сергей отогнал вновь нахлынувшие видения, на сей раз это были кривляющиеся раскрашенные туземные рожи. Сергей потряс головою, пытаясь избавиться от кошмаров, сел, раскачиваясь, возле опустошенного бочонка. Очень хотелось пить. В горле першило, словно он наглотался песка, во рту отчетливо ощущался вкус тухлого мяса. Дайте воды! Он готов был убить целое племя за одну кружечку холодной ключевой водицы. Хм, совсем озверел от жажды.
В стороне стоял кувшин, но до него еще предстояло добраться. Серега приподнял тело на локтях, затем встал на колени, перед глазами закружились в хороводе крепостные стены, и он рухнул бессильно на песок. Первая попытка закончилась неудачей. Вторая продолжалась дольше, но была такой же безуспешной. Он немного постоял на коленях, точнее, на корточках, но откуда-то потянуло ветром, и Строганов вновь упал.
Полковник перестал предпринимать бесполезные попытки встать, а просто пополз, как змей. Он добрался до заветной цели, отдышался, обхватил сосуд с водой дрожащими руками, наклонил горлышко и принялся жадно ловить языком и губами выплескивающуюся влагу. Три глотка, и произошло чудо, Строганов и впрямь ожил! Он передохнул чуток, все еще трясущейся рукою взялся за ручку драгоценного сосуда и хлебнул от души, выпив одним махом половину содержимого. Хорошо все-таки, что в кувшине была пресная вода, но если была бы морская — выпил бы и ее.
