Сережа вдруг встал и показал на дальний склон:
-- Смотрите.
Мы обернулись и различили несколько пасущихся на опушке коров.
Деревня должна быть неподалеку, - заключил Тоша.
Глава 24
Величайшие души земли остались неизвестными.
На следующее утро Тоша и я отправились на поиски деревни, чтобы закупить продуктов. Жизнь на природе восстановила нормальный жизненный ритм, и теперь мы вставали с восходом солнца. От кошары шла лесная тропа, мы пошли по ней с пустыми рюкзаками за спиной.
По дороге я спросил Тошу, существует ли какая-то специальная медитация при ходьбе. Он сказал, что самое простое - увязать ритм дыхания с количеством шагов. На пять шагов - вдох, на следующие пять - выдох, затем увеличивать количество шагов на выдохе. Подышав так какое-то время, я неожиданно впал в воинствующий материализм. Я знал за собой эту черту становиться иногда циничным и недоверчивым, но ничего не мог с этим поделать.
-- А что, если материалисты правы, и единственная реальность - это материальный мир вокруг нас? - начал я. - А все эти энергии, астральные миры, иерархии, прошлые жизни - всего лишь наши галлюцинации, и мы просто выдаем желаемое за действительное? Что, если после смерти ничего нет только пустота и чернота?
Тоша с явным удовольствием слушал мои излияния. Наконец, он сказал:
-- Мне нравится в тебе то, что ты - Фома неверующий, и тебе нужно все пощупать и потрогать, чтобы убедиться, что это так. Если материалисты правы и после смерти ничего нет, то никакой возможности проверить это не существует - оттуда еще никто не возвращался. Ты просто распадаешься на молекулы, и в результате - пустота и чернота. И только в том случае, если там что-то есть, у тебя есть шанс это выяснить. Таким образом, как обстоит дело, можно выяснить, лишь пока ты жив, так?
Я вынужден был согласиться с его логикой, но веры это мне ничуть не прибавило. Мы шли уже два часа. Тропа спустилась вниз и петляла по дну ущелья, пока, наконец, не уткнулась в камнепад. Путь преграждал огромный валун, обойти его было невозможно, для этого потребовались бы веревки и другое оборудование. Делать нечего, нужно поворачивать назад и искать другую дорогу. Но у Тоши, как будто, было что-то другое на уме. Он снял рюкзак, подошел к преграде и стал внимательно исследовать камень, трогая валун руками и чуть ли не нюхая его. Я с удивлением наблюдал за ним. Изучение камня продолжалось минут десять, после чего Тоша ткнул его рукой, и произошло невероятное - огромный валун развалился на куски, как карточный домик. Эхо рассыпавшихся камней прокатилось по ущелью.
Я вспотел от страха. Мои ноги стали ватными, и я сел на землю. Никогда еще Тоша не демонстрировал ничего подобного. Мы были совершенно одни в этом ущелье, и впервые мне стало рядом с ним жутко. Кто был этот человек?
-- Как ты это сделал? - спросил я слабым голосом. Тоша невозмутимо ответил:
-- У всего есть своя слабая точка. Если ее найти, тогда достаточно щелчка, чтобы предмет рассыпался на части. При условии, конечно, что ты используешь свою энергию.
Я вздохнул. Мне все же гораздо легче было иметь дело с Тошиной рациональной стороной. Он продолжил объяснение.
-- Физические предметы не такие плотные и твердые, как кажутся. Форма и структура каждой вещи основана на энергетических линиях, имеющих вид сетки. Эти линии напоминают светящиеся волокна, интенсивность свечения которых различна. Слабые линии структуры темнее, сильные - светлее. Конечно, лучше видеть эти линии, но даже если ты просто чувствуешь их, этого уже достаточно, чтобы воздействовать на предмет энергетически. Таким образом, вся штука заключалась в том, - Тоша кивнул в сторону россыпи камней, - чтобы найти пересечение двух самых темных линий, которое и было самой слабой точкой этого камня, ну, а потом просто ткнуть в нее пальцем, одновременно послав небольшой импульс.
По мере того, как голова моя заработала, страх улетучился. Я спросил:
Насколько я понимаю, эта сетка трехмерная?
Да, что-то вроде кристаллической решетки.
-- Ты ищешь слабую точку на поверхности этой решетки или внутри ее?
