Изабелла, Эллиот и Грегори Брабазон все толковали о новом убранстве дома, пытаясь выведать у миссис Брэдли, считает ли она нужным хоть что-то предпринять, но она отделывалась приветливыми улыбками.
— Не торопите меня. Дайте мне время подумать. — И повернулась к молодому человеку. — А как твое мнение, Ларри?
Он оглядел нас всех, улыбаясь одними глазами.
— По-моему, все равно, что так, что этак.
— Ларри, противный! — вскричала Изабелла. — Я же специально просила тебя нас поддержать.
— Если тете Луизе и так хорошо, зачем нужно что-то менять?
Вопрос его был так к месту и так разумен, что я рассмеялся.
Тогда он посмотрел на меня и улыбнулся, уже не таясь.
— Ну вот, сболтнул глупость и радуешься, — сказала Изабелла.
Но он только улыбнулся еще шире, и я заметил, что зубы у него мелкие, белые и ровные. Под его взглядом Изабелла вспыхнула и притихла. Судя по всему, она была отчаянно в него влюблена, но у меня, сам не знаю почему, появилось ощущение, что в ее любви есть и что-то материнское. В такой молоденькой девушке это было неожиданно. С мягкой улыбкой на губах она опять повернулась к Грегори Брабазону.
— Не обращайте на него внимания. Он очень глупый и совершенно необразованный. Понятия не имеет ни о чем, кроме полетов.
— Полетов? — удивился я.
— Он был на войне авиатором.
— Я думал, он был слишком молод, чтобы воевать.
— Ну да, так оно и было. Он вел себя очень дурно. Удрал из школы и прямо в Канаду. Наврал там с три короба, убедил их, что ему восемнадцать лет, и поступил в авиацию. К концу войны он сражался во Франции.
— Гостям твоей мамы это неинтересно, Изабелла, — сказал Ларри.
— Я знаю его с пеленок, и, когда он вернулся, такой красавчик, с такими хорошенькими нашивками на френче, я, можно сказать, села у него на пороге и не ушла, пока он не обещал на мне жениться, — верно, для того только, чтобы я от него отстала. Конкуренция была зверская.
— Перестань, Изабелла, — остановила ее мать.
Ларри наклонился ко мне через стол.
— Надеюсь, вы не верите ни одному ее слову. Изабелла неплохая девушка, но любит приврать.
Завтрак кончился, и мы с Эллиотом скоро ушли. Я еще раньше говорил ему, что хочу сходить в музей, и он вызвался меня сопровождать. Смотреть картины я предпочитаю один, но сказать ему это было бы неудобно, и я согласился. По дороге мы заговорили про Изабеллу и Ларри.
— Прелестное это зрелище, молодые влюбленные, — сказал я.
— Молоды они, чтобы жениться.
— Почему? Это так хорошо: быть молодыми, влюбленными и пожениться.
— Бросьте, вздор это. Ей девятнадцать лет, ему только что минуло двадцать. Он нигде не работает. Есть крошечный доход. Луиза говорит — три тысячи годовых, а Луиза сама небогатая женщина. Лишних денег у нее нет.
— Ну, так он может поступить на работу.
— В том-то и дело, что он к этому не стремится. Бездельничает, как будто так и надо.
— На войне ему, надо полагать, пришлось несладко. Наверно, хочется отдохнуть.
— Он уже год как отдыхает. Вполне достаточно.
— Мне показалось, он славный мальчик.
— Да и я ничего против него не имею. Семья вполне почтенная, и все такое. Отец его переехал сюда из Балтимора. Был в Йельском университете профессором по романским языкам или что-то в этом роде. А мать была из Филадельфии, из старинного квакерского рода.
— Вы говорите о них в прошедшем времени. Они что, умерли?
— Да, мать умерла в родах, а отец лет двенадцать тому назад. Его воспитывал университетский товарищ отца, один врач из Марвина. Там Луиза и Изабелла с ним и познакомились.
— А Марвин это где?
— Там же, где поместье Брэдли. Луиза ездит туда на лето. Она жалела мальчика. Доктор Нелсон — холостяк, в воспитании детей ничего не смыслил. Это Луиза настояла, чтобы его отдали заканчивать школу в Сент-Пол, а на рождественские каникулы всегда приглашала его к себе. — Эллиот пожал плечами на французский манер. — Казалось бы, должна была предвидеть, чем это кончится.
Мы уже дошли до музея и теперь занялись картинами. И опять я отдал должное знаниям и вкусу Эллиота. Он водил меня по залам, словно я был группой туристов, и своими рассуждениями мог заткнуть за пояс любого искусствоведа. Я подчинился ему, решив, что приду еще раз и поброжу здесь один в свое удовольствие; через какое-то время он взглянул на часы.
