– Ну, конечно. Мы оговорим это в контракте.
Через десять минут Лесия со сдержанной улыбкой повесила трубку. Дом будет именно таким, каким хочет его видеть Дженни, и в придачу будет возведен в пределах сметы.
Снова вернувшись к своим занятиям, она с легким удивлением отметила, что Кин почему-то не звонит. Она, правда, не особенно ожидала – он ведь слишком занят на работе, и на сегодняшний вечер они не строили никаких планов.
Вечером она сама позвонила Кину, но его не было.
И в ней снова зашевелились непонятные опасения, нарастая с каждой минутой…
Ночной сон был тяжелым и не принес облегчения. Первое, что ощутила Лесия, проснувшись, была тупая головная боль. Даже наступивший день – свежий и умиротворяюще ясный, с живительным морским ветром, который унес из города всю пыль и выхлопные газы, так что в воздухе запахло цветами и солью, – не смог снять с ее плеч томительную тяжесть и развеять усталость, которая затуманивала мозг.
Чтобы как-то встряхнуться, Лесия пошла в гимнастический зал и там на тренажерах дала выход своей досаде на то, что Кин не звонит ей.
Но это была не просто досада. Терзавшее ее чувство гораздо больше напоминало страх – беспричинную мучительную тревогу, которая с каждой минутой делалась все сильнее.
Она открывала дверь подъезда, когда позади нее у тротуара остановилось такси. К огромному своему изумлению, она услышала голос матери. Обернувшись, с удивленным смехом Лесия воскликнула:
– Мама, что ты здесь делаешь? Рик тоже приехал с тобой?
Моника, не отвечая, расплатилась с шофером. Когда такси отъехало, к подъезду почти сразу же подкатил другой автомобиль, и из него вышел Кин, высокий и неприступный. На ярком солнце в его волосах вспыхивали рыжие искры. Паника сдавила горло Лесии. Она застыла, держась одной рукой за дверную ручку, а они тем временем поднимались по ступенькам, не глядя друг на друга.
– Что происходит? – спросила Лесия и сама не узнала свой голос.
– Нам надо поговорить, – сказал Кин. Каждое его слово было холодным и ровным, как морская галька.
Лесия метнула на него быстрый взгляд, но ничего не смогла прочитать на суровом и властном лице и посмотрела на мать, которая выглядела совершенно измученной – глаза ее были обведены большими темными кругами.
Они молча поднялись на лифте вверх, и Лесия открыла дверь в свою квартиру. Когда все вошли внутрь, она сказала коротко:
– Садитесь и расскажите мне, что случилось.
Мать села, а Кин сказал:
– Вот что я нашел в коробке, которую дала тетя Софи.
Лесия взглянула. Снимок обгорел по краям, но на нем ясно были видны двое. Они стояли рядом, рука об руку, на какой-то улице. Судя по одежде женщины, снимок был сделан в шестидесятые годы. Позади них поднимались волны – такие ровные, что казались ненастоящими. Оба улыбались, хотя можно было подумать, что женщина прячет за улыбкой слезы.
Сдвинув брови, Лесия спросила:
– Это мама и отец?
– Посмотри на его волосы. У него нет лысины. Это твоя мать и мой отец. – Голос Кина был совершенно лишенным эмоций, безжизненным, невыразительным – и беспощадным. Прежде чем Лесия успела осмыслить его слова, он добавил: – Они отдыхали вместе в Квинсленде тридцать лет назад.
Лесия круто повернулась к матери. Моника, бледная и взволнованная, молча смотрела на нее.
– Может быть, кто-нибудь объяснит мне все-таки, что происходит? – сдавленным голосом спросила Лесия.
Мать начала было что-то говорить, но Кин перебил ее, и в голосе его прозвучало такое убийственное презрение, что у Лесии все сжалось внутри.
– Похоже на то, – произнес он официальным тоном, – что мы – единокровные брат и сестра.
– Нет! – возразила Моника побелевшими губами.
– Я не верю вам. Вы были его любовницей.
– Да, – ровно произнесла Моника. – Это правда. Мы были с ним близки, но Лесия вовсе не дочь Стюарта.
– О, ради всего святого, – резко перебил ее Кин. – К чему продолжать лгать? Разве вы не видите, что вы сделали с Лесией? Вы нас обоих обманули, – произнес он таким ледяным и злым голосом, что у девушки задрожало сердце. – Но к несчастью – или к счастью, – мой отец сохранил эту фотографию на память, в качестве трофея.
