— А как я хожу? — засмеялась Синди, начиная понемногу осваиваться в новой обстановке.
— Ну, у тебя свободный, широкий шаг, в городе девушки так не ходят. А откуда ты?
— Из Манавату, наш городок называется Апити.
— Я хорошо знаю тот район, в Манавату очень красиво. Апити, наверное, маленький поселок с единственной большой улицей где-нибудь на выселках?
Синди кивнула, глядя вниз на отражение своего лица в черном круге кофе. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, но тут же отвела глаза, все больше смущаясь. Ее взгляд, бродивший по комнате, наткнулся на разбитое стекло на коврике перед камином, она порывисто вскочила с дивана и присела у камина, чтобы собрать острые осколки.
— Оставь это!
Синди подскочила от резкого окрика и выронила на пол кусочки стекла, которые собирала в руку. Она снова присела на краешек дивана, удивленно глядя на Стюарта.
— Не хочу, чтобы ты поранилась. Элизабет уберет утром.
— А где она… я имею в виду миссис Рифтон? — спросила девушка, не веря, что он так сердито велел ей оставить осколки на месте только по этой причине.
— Ушла к себе, у нее уже закончился рабочий день. Сейчас, могу поспорить, она смотрит какой-нибудь леденящий кровь детектив по телевизору.
— Да, хороший способ провести вечер, ночью будет что посмотреть во сне, — рассмеялась Синди.
Довольно долго в комнате царило молчание, и вдруг она ощутила на своей щеке его дыхание, он еле слышно прошептал ей на ухо:
— Ты так думаешь?
Она повернулась к нему невольно, а он наклонил голову, и Синди, не понимая, что происходит, почувствовала на своей шее прикосновение небритой щеки. Его губы скользнули по ее шее, опустились ниже, отодвигая воротник банного халата.
Застигнутая врасплох, Синди несколько бесподобных мгновений не могла пошевелиться и просто сидела, скованная и застывшая. Потом, не дав ей опомниться, Стюарт вдруг резко отодвинулся.
— Прости. — Он усмехнулся, глядя в ее широко открытые от испуга, немигающие глаза. — Я чуть было не забыл про свое обещание.
— Вряд ли человек вроде вас станет придавать значение таким пустякам, как обещания, — ледяным голосом процедила Синди. Она стиснула кулачки и прижала их к коленям. Ее еще никто так не целовал — если это вообще можно назвать поцелуем, — и это вывело ее из равновесия.
Единственным парнем, с которым она раньше целовалась, был ее друг детства Тони. Милый, преданный Тони, он так просил ее не уезжать из Апити, остаться и выйти за него замуж. Он очень расстроился, когда она ему отказала, но все равно пожелал ей всего наилучшего и сказал, что будет ждать ее всю жизнь и всегда будет рад видеть, если она решит вернуться.
Тони, которого она знала тысячу лет, иногда осмеливался целовать ее в губы. Он был такой робкий, застенчивый, но очень нежный. И вдруг какой-то Стюарт Ньюман, которого она знала всего несколько часов, набрался смелости целовать ее шею, плечи и… она ни за что не позволила бы это мужчине, разве что после свадьбы. Но она в Окленде — здесь все нетерпеливы, напористы и многоопытны, и этот человек тоже не любит ждать, и он тоже многое повидал и испробовал. Наверное, он ожидает от нее того же, раз она приехала в город? Может быть, здесь так принято?
Несмотря на свою неопытность и наивность, Синди знала, чего хотят от женщины мужчины вроде Стюарта. Он хочет добиться этого и от нее? А кто была та красавица, чье фото теперь превратилось в золу? Что она значила в его жизни? Синди постаралась отогнать эти мысли. Все это становится слишком опасным, ситуация ей явно не нравилась. Она все больше и больше напоминала себе Алису, попавшую в непостижимую Страну чудес.
Синди встала и сняла с каминной решетки свое платье, пришедшее в довольно плачевное состояние.
— Мне пора домой. Одежда уже высохла. Если вы вызовете мне такси, я буду готова через пять минут.
Стюарт внимательно посмотрел на девушку. Он заметил, что она выпрямила спину, развернула плечи, крепко сжала губы. Ее глаза блестели, она была напугана, но в то же время во всем ее облике читался вызов: «Только посмейте задержать меня здесь помимо моей воли!» Стюарт знал, что раньше ее никто не целовал так, как он. И скорее всего ее вообще никто как следует не целовал. Он ничуть не раскаивался в содеянном, но ему понравилось ее сдержанное достоинство — оно показалось ему весьма привлекательным.
