Глаз то и дело выхватывал факты – любопытные, но никакого отношения к расследованию не имевшие. Надя узнала, что первым симптомом китайской заразы ученые признали «усталость» (похоже, она давно уже больна!). С интересом прочитала новое журналистское расследование своей любимицы Лизы Горихвост – о том, как власти «играют» ковидной статистикой исходя из своих интересов.
Она сердито подумала: нет бы Полуянову тоже – исключительно аналитикой заниматься. Но у него в журналистские материалы вечно какие-то амуры вплетаются [10]. Впрочем, с мужеподобным, грубо слепленным лицом Лизы Горихвост (Надя видела ее по телевизору) только и остается, что гореть на работе.
За окном стемнело, и Надя совсем загрустила. Оглушительно тикали ходики, но символом уюта сейчас не казались – наоборот, неприятно били по мозгам.
Она вышла на кухню, заглянула в холодильник. На ужин планировала салат из настоящего (не сурими) краба, но готовить для ветреного Полуянова категорически расхотелось.
Надя достала из хлебницы свежий батон и отрезала немаленький ломоть. Из холодильника извлекла домашнее масло с травами и сделала – вместо изысканного блюда на двоих – огромнейший бутерброд лично для себя.
В который раз печально подумала: воробьиха она в сравнении с ослепительным соколом Полуяновым. Но тут увидела в темном окне свое отражение и поняла, что на воробья не тянет никак, скорее на индюшку. Еще больше расстроилась и с горя закусила краба четырьмя шоколадными конфетами.
И в этот момент зазвонил телефон. Надя взглянула на определитель и очень удивилась: зачем этот человек ей звонит? Но трубку сняла немедленно.
* * *
С Касей Полуянов встретился на площадке отдыха дальнобойщиков. Еще только парковался рядом с ее дамской машинкой, а вдова уже выскочила со смущенным видом:
– Можно, я в туалет! Уже час терплю. Боялась одна.
И побежала вприпрыжку. Водители, что курили у огромного «Манна», присвистнули ей вслед.
Полуянов посмотрел в спину худенькой бестии. Поневоле начнешь верить в ворожбу! Решил ведь твердо: Касю просто выслушать, но никак ей не помогать. Однако сделал изрядный крюк. Заскочил домой – специально, чтоб кое-что взять. На всякий случай. И сейчас понимал: правильно сделал, что заехал в квартиру. Не оставит он Касю одну на стоянке грузовиков, под похотливыми взглядами водил.
Когда девушка вернулась, Дима, максимально сухо, предложил:
– Пойдем ко мне в машину. Поговорим.
Кася взглянула жалобно:
– А может, лучше сразу поедем?
– Куда?
– Ну… куда вы меня спрячете. Мне дома никак нельзя оставаться!
– Почему?
Она потупилась, огляделась по сторонам, понизила голос и выпалила:
– Вы верите, что я не убийца?
– Я никогда не верю на слово.
– Но я медик, клятву давала!
Не смотреть на нее. Холодно отозваться:
– Не самый убедительный аргумент.
Дима все-таки взглянул и увидел – худенькое лицо мгновенно осунулось, глаза-озера подернулись рябью слез.
Она прошептала:
– Ну, подумайте сами! У меня бы и сил не хватило убить!
Полуянов молчал. Кася запальчиво продолжала:
– Я могла мужа бросить, но не стала бы убивать! И убийцу нанимать – тоже. Но…
Она покраснела, потупилась.
– Что?
– Я… я была в Москве двадцать шестого апреля. В тот день, когда Саша погиб.
– То есть ты не уехала в Питер? – нахмурился Дима.
– Нет, уехала! Господи! Там так все запуталось! Это все Лика, моя сестра! Она придумала план, помочь обещала, а потом предала меня.
Глазищи наполнились слезами. Кася сжала худенькие лапки в молитвенном жесте:
– Димочка, пожалуйста! Я умоляю, прошу: спрячьте меня! Клянусь, я не виновата ни в чем. Но… наверно… меня будут искать.
Краем глаза Дима увидел – к ним приближается габаритный, под два метра, дальнобойщик. Отбросил цигарку, на него злобно зыркнул, а Касе вкрадчиво предложил:
– Обижает? Шею ему свернуть?
Вдова одарила водителя суровым взглядом:
– Иди в свой грузовик.
– Ты че такая борзая? – нахмурился шофер.
– Извини, брат. Она не с той ноги встала, – примирительно сказал Дима и велел Касе:
– Садись в машину, езжай за мной.
А что ему еще оставалось делать? Бросить ее здесь одну?
* * *
Кася еще в юности поняла: лучший путь для нее – побыстрей выйти замуж. Куда еще деваться? Учиться она не любила, финансово поддержать некому, приемные родители в черном теле держали. Зато внешностью бог не обидел. Подружки вечно прыщи давят, лица отбеливают, форму носа мечтают исправить. А Кася даже в подростковом возрасте на зеркало не обижалась. Глаза синие, лучистые, нос прямой, кожа фарфоровая, волосы густые. Фигура тощая, но в этом тоже свои плюсы: даже задохлик рядом с ней себя богатырем мнит. Поклонников всегда хватало, но головы Кася не теряла ни разу. Сладкие речи слушала, букеты брала, но никого не обнадеживала – особенно после того, как одноклассник Мишка из-за нее вены резать пытался.
