– Да, это я. А вы, простите?
– Это Ольга Петровна. Мама Александра Бардина.
Ну ничего себе! Лика не стала цепляться, откуда Касина свекровь узнала ее телефон, и пролепетала:
– Ой. Я… э… мои искренние соболезнования примите, пожалуйста.
Она ждала, что женщина, только что потерявшая сына, разрыдается. Но та лишь сухо отозвалась:
– Благодарю. – И деловито спросила: – Я могу задать вам несколько вопросов?
– Да. Пожалуйста. – Лика удивилась и растерялась.
– Скажите, Кассандра к вам действительно приезжала?
Сердце екнуло.
– Э… что вы имеете в виду?
– Только то, что спросила, – отрезала безутешная мать. – Моя бывшая невестка утверждает, что вечером двадцать шестого апреля и утром двадцать седьмого она находилась в Санкт-Петербурге. Это так или вы ее покрываете по-родственному?
Атака поражала своей наглостью. Лика нервно хихикнула:
– А зачем мне ее покрывать?
– Откуда я знаю. Вы сестры. Она могла напеть вам в уши любую слезливую историю. Или деньгами предложила поделиться.
– У Каси нет своих денег.
– Не скажите, – парировала собеседница. – Кассандра, конечно, любила всем рассказывать, какая она бедная: у нее лично нет ни копейки, злая свекровь вынудила ее подписать брачный контракт, а сына уговорила написать завещание не в ее пользу. Но доступ ко всем счетам и картам Сашеньки у нее имеется. Да и завещание она будет оспаривать – как наследница первой очереди.
– Что вы от меня хотите? – потребовала Лика.
– Правду. Кася действительно приехала двадцать шестого апреля на «Кондоре» отправлением в девятнадцать ноль-ноль? Вы ее встретили, она ходила с вами в ресторан, ночевала в вашей квартире?
Вот это матушка у Александра!
Лика поневоле прониклась к женщине уважением. Но сотрудничество с Касиной свекровью в ее планы никак не входило, потому она твердым голосом отозвалась:
– Разумеется, Кася приезжала. Я ее встретила около одиннадцати вечера на Московском вокзале, мы вместе поужинали. В ресторан не ходили – решили, что дома уютней и безопасней. А на следующий день я отвезла ее в Пулково.
* * *
Ольга Петровна не узнала ничего нового, но трубку положила с радостным чувством. Что-то нечисто здесь! Слишком уж старательно Анжелика прикидывалась дурочкой. Может, конечно, она дурочка и есть, и глупость в их семье – черта фамильная. Однако в досье значилось: Касина двоюродная сестра окончила бюджетный факультет университета (куда совсем не просто поступить), защитила диссертацию, работает у финнов на приличной должности. Это вам не медсестричка. Запросто может вести собственную игру.
Но как заставить Анжелику сказать правду? Звонить полицейским, настаивать, чтобы проверили: не покрывает ли Касю двоюродная сестра? Но доказательств-то никаких. А с подозрениями правоохранительные органы ее уже отшили.
Сложно добиться справедливости, когда ты пенсионерка, без следственного опыта, без возможностей, связей и денег. Да еще и на улицу не имеешь права выйти – согласно указу мэра. Но рыдать Ольга Петровна не стала. Безвременная, несправедливая кончина любимого сына держала на плаву, придавала сил.
Дрожащими руками она накапала себе очередную порцию сердечных капель выпила и продолжила размышлять.
Поехать к Кассандре, тряхнуть ее? Попробовать расколоть? Будет упираться, а скорее – просто не пустит на порог. Это раньше можно было отодвинуть плечом и войти. Сейчас и дверь не отопрет – формально они больше не родственники.
Пасть в ноги теннисисту Денису, чтобы согласился поговорить? Но если тот в сговоре с Касей, то уж точно не станет откровенничать с матерью своего соперника. Да если и не в сговоре – тоже ее пошлет.
А может, отправиться в коттеджный поселок, где жил Саша? В дом не заходить, но пообщаться с соседями? Не может быть, что никто ничего не видел!
Из кинофильмов Ольга Петровна знала: когда случается убийство, опрос жилого сектора полиция проводит в первую очередь. Однако ее очень старались убедить, что Сашина смерть – несчастный случай. Поэтому запросто может быть, что с соседями вообще никто не разговаривал.
Публика в поселке не слишком дружелюбная, даже между собой не особо здоровались. Но среди особняков и коттеджей каким-то чудом остался раритет – деревянный домишко. Проживала там бабуля. Знакома с ней Ольга Петровна не была, но, когда навещала сына, обращала внимание: старуха вечно торчит у окна, наблюдает.
