Чуть откинув голову, я начал с интересом разглядывать в зеркале своё отражение, потом нахмурился, улыбнулся, состроил страшную мину. И тут же отметил, что стал объектом неотрывного и даже какого-то болезненно сосредоточенного внимания со стороны окружающих. Когда же я задрал нос и начал внимательно изучать — нет ли там лишних торчащих волос, которые оказались не состриженными, ехать неожиданно стало намного свободнее. Люди шарахнулись, расступились, и, кажется, вжались в стены кабины, при этом умилительно наивно делая вид, что ничего необычного не происходит, а меня они не замечают вообще. Что же — весьма неплохой результат и, возможно, того стоящий. При этом почему-то все старались не смотреть на меня, а готовы были с изумляющим интересом изучать потолок или затылок соседа. И здесь я вспомнил одно из изречений бабушки, учившей когда-то, что неприлично смотреть на неполноценных и странных людей. Что же — теперь это относится именно ко мне.
Когда двери лифта открылись, на лицах пассажиров читалось искреннее облегчение, но те, кто стояли по краям, терпеливо дождались, пока выйду я и только потом потянулись следом. Возможно, именно в этом была их ошибка — не успев сделать и пару шагов по холлу, я случайно налетел на кучу пустых коробок из-под офисной бумаги, запнулся и растянулся на полу. Такое себе частенько позволяли уборщицы, но мне всегда успешно удавалось миновать подобные препятствия, но не в этот раз. Несмотря на боль в плече, мне почему-то стало ещё веселее, и я громко засмеялся, пнув одну из коробок, которая угодила как раз под ноги степенной женщине средних лет, красиво шагнувшей в этот момент из дверей лифта. Она дёрнулась, вскрикнула и быстро сползла по стене, что-то неразборчиво бормоча. Её юбка задралась и, увидев под ней просторные трусы, очень смахивающие на семейные, я зашёлся в новом непреодолимом приступе хохота.
— Ну, смешно же, не могу, — с трудом выговаривал я, глядя на серьёзные и какие-то злые лица окружающих.
— Хулиган какой-то. Сейчас сообщим охране! — наконец решительно произнёс высокий мужчина с массивными усами, которого, кажется, я несколько раз видел мельком в нашем офисе, неизменно походящего на комичного отца семейства из итальянских картинок про мафию.
— Может, пьяный или ещё чего такое.
Тихо поделилась с окружающими пожилая дама с переливающейся множеством явно поддельных камней большой брошкой, приколотой к чёрно-красному пиджаку, чем-то напоминающему те, что некогда носили новые русские.
И тут в холл вышел привлечённый, видимо, шумом охранник.
— Не ушибся? Что случилось? — приветливо сказал он, протягивая мне руку, и внимательно взглянул на остальных. — А вы чего застыли? Проходите, проходите. Ничего тут такого нет — упал человек. С кем не бывает?
Возможно, будь на его месте кто-то другой, избежать утомительных объяснений не удалось бы. Однако Вадим часто дежурил на этаже и мы, можно сказать, стали добрыми приятелями — иногда вместе курили, обсуждали личные вопросы и даже пару раз пообедали, хотя охране было положено питаться в строго отведённом для этого помещении и, как ни странно, если на это оказывалось свободное время. Собственно, именно последнее и было основной темой, которая неизменно всплывала по любому поводу. Видимо, поэтому пауз в наших беседах никогда не возникало.
Вскоре, брезгливо отряхиваясь, я благополучно поднялся в офис, где увидел радостно бегущую мне навстречу Машу. Она распахнула руки для объятий и уже через мгновение мы крепко сжали друг друга, слившись в нежном поцелуе. Хотел я к ней прикасаться вообще или что-то толкнуло меня? Сложно и непонятно, однако стоящие рядом сотрудники начали смущённо понимающе улыбаться и тихо переговариваться. Ну всё — если вчерашняя история в лифте не стала поводом для слухов о наших близких отношениях, то сегодняшняя публичная идиллия — однозначно.
— Хотела сказать, что ты получил третью и пятую капсулу — продолжаем искать шестую. Покружи меня, пожалуйста, — прошептала Маша, склонившись к моему плечу. В это время, как я заметил краем глаза, она корчила кому-то рожи и показывала язык. Чуть повернувшись, я увидел, что такое внимание адресовано паре телефонных девушек, застывших в дверях с пластиковыми стаканчиками и нерешительно переминающихся с ноги на ногу.
