Подавив раздраженный вздох, Георгий Всеволодович устало сел на стул и стащил с ног сафьяновые сапоги.
— Ничего ты не знаешь, милая, и сердишься понапрасну, — сказал он. — Дружину я выделил не Анне Глебовне, а ее сыну Ярополку, коему предстоит оборонять от татар Переяславль-Залесский. Анну Глебовну я спровадил из Владимира, дабы в мое отсутствие вы с ней глаза друг дружке не выцарапали.
— Почто ты надумал отправить в Переяславль Ярополка? — недовольно обратилась к мужу Агафья, сидя на краю кровати и нервными движениями расплетая свою длинную русую косу. — Нет бы отправить туда Всеволода или Мстислава. Неужто племянник тебе дороже родных сыновей, муженек?
— Нельзя мне уводить своих сыновей из Владимира, как народ на это посмотрит! — рассердился Георгий Всеволодович. — Люди уповают не на прочность городских стен, а на доблесть своих князей. У меня у самого на душе тошно из-за того, что мне надлежит покинуть столицу перед лицом врага, но иного выхода нет. Не собрав сильную рать, Батыеву орду нам не одолеть.
— Так ты полагаешь, свет мой, что град Владимир устоит под натиском мунгалов? — тихо и обеспокоенно спросила Агафья. — Ты уверен, что татарам не преодолеть валы и стены Владимира?
— Коль не был бы я уверен в этом, то забрал бы тебя и детей наших с собой в Ростов, — без колебаний ответил Георгий Всеволодович, подсев к Агафье и обняв ее за плечи. — Полно кручиниться, милая. Рать во Владимире я оставляю немалую, стены и башни здешние в исправности. Воевода Петр Ослядюкович в ратном деле опытен, да и сыновья мои тоже не лыком шиты. И месяца не пройдет, как я с братьями и племянниками своими нагряну ко граду Владимиру и разобью Батыя в пух и прах!
— Скоро ли подойдет с Поднепровья Ярослав с полками? — опять спросила Агафья, прижимаясь к супругу. — Томит меня какая-то тяжелая печаль, сокол мой. Недобрые предчувствия меня одолевают.
Дабы развеять страхи супруги, Георгий Всеволодович завел речь о том, как усердно потрудились суздальские Мономашичи, начиная с Юрия Долгорукого и до Всеволода Большое Гнездо, неустанно расширяя и укрепляя свой стольный град Владимир. Со времен основания этого града Владимиром Мономахом и до сей поры еще ни разу стены Владимира не были взяты неприятелем. Внес свою лепту в укрепление столицы и Георгий Всеволодович, перестроив стену и ворота детинца, центральной цитадели Владимира.
Немного успокоившись, Агафья повела супруга в покои младших детей. Георгий Всеволодович хотел попрощаться с ними именно сейчас, поскольку будить Дмитрия и Феодору ранним утром ему не хотелось. Сонная Феодора молча обняла отца, не вставая с постели, после чего она опять укрылась одеялом и закрыла глаза. Феодора слышала от матери и служанок о татарах, которые продвигаются к Владимиру, сжигая села и города на своем пути, однако десятилетняя княжна была уверена, что скоро злобные татары обязательно будут разбиты ее грозным отцом и его братьями. Ведь побеждали же они в недалеком прошлом и половцев, и мордву, и волжских булгар…
Семилетний Дмитрий не спал, ожидая отца. Он знал, что отец ни за что не уедет, не попрощавшись с ним. Дмитрий тоже был наслышан о татарах от сестры и старших братьев. Несмотря на свой совсем юный возраст, Дмитрий уже многое понимал в военных делах. Знал он и названия многих кочевых племен, в разные времена приходивших с набегами на Русь. О татарах юный Дмитрий услышал впервые, поэтому он спросил у отца, доводилось ли ему видеть татар воочию.
— Какие они с виду, эти татары? — допытывался Дмитрий у отца. — В чем секрет их непобедимости?
Георгий Всеволодович взъерошил золотистые кудри на голове своего младшего сына, ответив ему, что татар он пока еще не видел, но скоро обязательно встретится с ними в сече и положит конец их бесчинствам. «Татары — такие же степняки, как и половцы, сынок, а половцев русские князья много раз побеждали, значит, одолеем мы и татар», — сделал ободряющее пояснение любознательному Дмитрию Георгий Всеволодович.
Уложив спать Дмитрия, Георгий Всеволодович вознамерился было прилечь и сам, чтобы вздремнуть хотя бы часа три перед дальней дорогой. Однако его разыскал взволнованный Святослав с известием, что огнищанин Сулирад отыскал среди беженцев девицу-иудейку, которая не только встречалась в Москве с княжичем Владимиром, но и вместе с ним предприняла попытку ночью вырваться из осажденной татарами Москвы.
