– Я и делаю хитростью.
Поцеловала няню в щеку, с грустью понимая, что и она за эти дни похудела, появились новые морщинки. Тяжелые времена настали для герцогства Монранси. Но мы все равно прорвемся! Ведь я, Илана Монранси, дочь своего отца. Он научил меня сражаться.
Еще раз посмотрела на свое отражение, придала лицу выражение грусти и сказала Мэгги:
– Пусть накроют в малой столовой.
– А ваши гости просили подать завтрак в большой, – ехидно сообщила нянюшка. – Но дворецкий сказал, что он премного уважает дорогих гостей, тем не менее приказы ему можете отдавать только вы. Ух, как они разозлились.
Я усмехнулась, хотя весело мне не было.
– Отлично! А мое указание – накрыть в малой столовой. Я спущусь через двадцать минут, няня. Мне нужно кое-что сделать.
– Твои платья я уложила, – проговорила Мэгги. – И костюм для фехтования тоже. Адель предупредила, сундук уложили в карету.
– Спасибо большое, что бы я без тебя делала?!
– А то! – подмигнула няня и неторопливо ушла по коридору, не забыв прикрыть дверь.
Отражение в зеркале выглядело чуть веселее. Я помахала ему рукой. Прорвемся, обязательно прорвемся.
Спустилась я почти через полчаса, пусть подождут. Не спеша вошла в столовую, где уже пахло выпечкой и кофе. Обычно мы размещались с отцом здесь. Большая столовая для торжественных приемов и для праздников.
Мои родственники сидели с кислыми лицами, тогда как дядя Натан попивал кофе и мурлыкал под нос песню. Поймав мой взгляд, он привстал и поклонился:
– Доброе утро, Илана. Вы чудесно выглядите.
– Доброе утро. – Я присела на стул, что торопливо отодвинул один из слуг. – Как спалось?
Нестройный хор голосов заверил, что отлично. С удовлетворением заметила, что белки глаз у дяди красноватые, а «дорогой» кузен то и дело потирает виски. Манипулировать теми, кто страдает похмельем, проще.
Я отхлебнула крепкий и горячий кофе, чувствуя, как он разогревает все внутри.
– Тогда приятного аппетита, дорогие гости, – улыбнулась всем троим.
Завтрак не подавали, пока я не спустилась. Только кофе и легкие закуски. Теперь же слуги сразу выкатили тележку с несколькими блюдами, над которыми клубился пар.
– Надолго задержитесь у нас? – спросила у дядюшки Натана.
Тот с удовольствием включился в игру.
– Увы, но нет. Дела в столице не требуют отлагательств. Я почтил память моего дорогого друга, вижу, что вы в надежных руках, и могу с легким сердцем вернуться в Агрейн. Так что, если не возражаете, после завтрака уеду. Мою лошадь уже седлают.
– Могу одолжить вам экипаж.
– Спасибо, Илана, – рассмеялся лорд Нордвик. – Я – старый воин, привык к седлу. Но старые раны сегодня особенно ноют, так что приму ваше предложение. А что насчет вас, дорогая? Вы будете сами управлять землями отца?
– Я подал документы на опекунство, – ответил дядя Ален вместо меня. – Сами понимаете, здесь нужна твердая мужская рука, а жених Иланы, к сожалению… – тут он взял долгую скорбную паузу.
Я мысленно скрипнула зубами. А сама потупила взгляд и прошептала:
– Дядя, я буду вам очень благодарна.
Да чтоб тебя ледяные великаны во все места отлюбили! Знаю, благородной леди негоже так думать, но оно само.
Во взгляде лорда Нордвика плескалось восхищение. Я вилкой подцепила кусочек яблока из нарезанных фруктов. Надо делать вид, что у меня нет аппетита, притвориться слабой. Тогда их внимание точно притупится.
– Дядя, – обратилась нежным голоском, – вы в лошадях разбираетесь?
– Конечно, дорогая.
– Тогда, может, вы возьмете на себя труд отобрать подходящих жеребцов для нашей конюшни? Понимаете, я в этом не разбираюсь… Тем более раз вы планируете стать моим опекуном, то сможете выбрать лошадок по своему вкусу.
И ресницами хлоп-хлоп. Я не боялась переиграть, так как дядюшка и Дарил меня видели до этого пару раз. И то в детстве. Так что характер мой им неизвестен. К тому же они готовы были увидеть растерянную и убитую горем девушку. Внутри я такой себя и ощущала.
– Ах, дорогая, конечно, без проблем. Подберу самых лучших.
Глаза у дядюшки так и заблестели. Небось уже представлял, как будет рассекать местные просторы на чистокровных рысаках. Пусть покупает. Если… нет, когда все получится, он вылетит отсюда со скоростью ужаленного нарра. И сынок его следом. Я же буду лошадей холить и лелеять. Пусть пока потрудится.
