Но духовное единство есть нечто крупное и гибкое, в отличие от политического и внешнего объединения, ему не требуется централизация и униформность, оно скорей живет в распыленном по всей системе виде и охотно допускает великое многообразие и свободу жизни. И здесь мы вплотную подходим к секрету затруднений, на которые наталкивались попытки объединения древней Индии. Его невозможно было добиться обычными средствами централизованного униформно организованного имперского государства, которое не может не подавлять все свободное разнообразие, местные автономии, признанные общинные свободы – всякий раз, когда предпринималась попытка в этом направлении и сколько бы ни продолжался ее видимый успех, она неизбежно заканчивалась провалом; можно даже сказать, что хранители судеб Индии мудро обрекли такого рода попытки на неудачи, чтобы не погиб ее дух, чтобы ее душа не променяла на механизм временной безопасности глубинные источники своей жизни. Древний ум Индии обладал интуитивным пониманием ее потребностей, для него идея империи была идеей объединяющего правления, которое не подавляло бы региональные и общинные свободы, не разрушало бы без нужды ни одну из автономий, сохраняло бы синтез жизни, не замещая его механической общностью. Впоследствии условия, при которых объединение могло бы состояться таким путем и породить собственные способы, формы и основы, перестали существовать, поэтому и была предпринята попытка строительства единой административной империи. Эта попытка, продиктованная давлением непосредственных и внешних нужд, несмотря на все великолепие и блеск, не стала полностью успешной. И не могла стать, ибо следовала тенденции, в конечном счете несовместимой с истинным складом индийской духовности. Уже говорилось, что индийская социо-политическая система построена на принципе, который является синтезом автономности общин, автономии деревни, города и столицы, автономии касты, гильдии, семьи, клана, религиозной общины, региональной единицы. Царство или конфедерация республик выступали в качестве способа объединения этих автономий и их синтезирования в свободную и живую органичную систему. Проблема империи заключалась в том, чтобы в свою очередь синтезировать государства, народы, нации, достичь единения в более крупном, свободном и живом организме без нарушения автономности отдельных частей. Требовалось выработать систему, которая сохраняла бы мир и единство между составляющими, обеспечивала бы защиту от нападений извне, тотализировала бы свободную игру и эволюцию в своем единстве и многообразии, в непринужденной и активной жизни всех общинных и региональных единиц, в нее входящих, давала бы безопасность душе и телу индийской цивилизации и культуры, позволяла бы править Дхарме.
Ум Индии на ранних стадиях именно так понимал эту проблему. Административная империя позднейших времен лишь отчасти приняла такой подход, медленно и почти неосознанно проявляя тенденцию к тому, чем только и может быть централизация, то есть если не к активному разрушению, то к подавлению жизнеспособности подчиненных автономий. В результате при ослаблении центральной власти принцип региональной автономии, столь существенный для жизни Индии, заново утверждал себя в ущерб искусственному объединению, а не способствовал – как следовало бы – гармоническому усилению и более свободному, но все же объединенному функционированию целого. Имперская монархия стремилась также к ослаблению свободных ассамблей, в результате чего общины из элементов объединения превращались в факторы разъединения и изоляции. Деревенская община долго сохраняла жизнеспособность, но не имела живой связи с верховной властью и, утрачивая общенациональное чувство, охотно шла на подчинение чужому или даже чужеземному правлению, если оно не преступало границ ее самодостаточной маленькой жизни. То же происходило и с религиозными общинами. Касты, умножающиеся без всякой подлинной нужды, вне подлинной связи с духовными или экономическими потребностями страны, превращались в освященные традицией условные дробные группы, в фактор разделения, вместо того, чтобы служить, как это было первоначально, факторами гармонического функционирования целокупного жизненного синтеза. Это неправда, будто в древней Индии касты всегда были препятствием к объединению народной жизни или будто даже в позднейшие времена касты были активным фактором политической розни и раздоров – разве что совсем в конце, в период полного упадка, и в особенности в поздний период истории маратхской конфедерации; но касты действительно превратились в пассивную силу социальной раздробленности и застойного размежевания, мешавшую возрождению свободной и активно объединенной жизни.
