– Ты больна?
– Нет, беременна. – Я глубоко дышала, набирая полные легкие воздуха.
– Что? Почему мне никто не сказал? – воскликнул он, и все краски сошли с его лица.
– Я попросила Грэйси никому не рассказывать, пока мы с Купером не расставим все по местам.
Эли, видимо, не понравилось, что его обошли стороной. Трудно сказать, что больше пострадало — его самолюбие или альфачья гордость. Являясь де-факто главой, он, очевидно, хотел знать все, что происходит с членами его стаи.
– Черт, Мо! – Он неспешно пошел по лесу. Казалось, он восстановил обычные вкрадчивые повадки. – Жаль, что я ничего не знал. Я не позволил бы тебе приезжать. Тебе не следует на это смотреть. Не таким ты должна помнить Купера.
– Не факт, что это Купер, – опять возразила я, начиная злиться на своего провожатого, который словно зациклился на наихудшем варианте. Эли взял меня за локоть и галантно поддерживал всю оставшуюся дорогу. Добравшись наконец до опушки, мы успели увидеть, как охотники направляются к своим машинам, похлопывая друг друга по спине в пресловутой манере «сошлись настоящие мужики». Я услышала несколько реплик. «Увидимся в баре. Ты проставляешься!» Алан уехал последним, надежно закрыв сарай и захватив с собой ключ.
Мы с Эли побежали к постройке. Он поднял ржавый разводной ключ, валявшийся возле бетонного фундамента, и сбил висячий замок с двери. Я заморгала в тусклом свете сарая, осаждаемая клубами пыли и слабым запахом моторного масла. Мой спутник бросил импровизированную отмычку на верстак. Когда глаза привыкли, я различила завернутый в одеяло силуэт на разборном деревянном столе. Неловко ступая, я двинулась к нему. Эли откинул одеяло, и я закричала, желая заслонить глаза, но не в силах отвести взгляд.
Я закрыла лицо руками, бормоча нечто вроде «Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе». Мех был чересчур светлым, а тело слишком худым. Это не Купер.
На меня нахлынули все чувства разом: и облегчение, и смятение, и смущение из-за того, что втянула Эли в эту историю. Я вытерла глаза, опять принимаясь гадать, где же Купер и все ли с ним хорошо.
Эли уставился на мертвое тело, и зрачки его сузились до крошечных точек, а сами глаза становились все более и более золотистыми. Рот сомкнулся в суровую, печальную линию.
– Это кто-то из твоих знакомых? – спросила я, немедленно устыдившись своего равнодушия. – Оборотень?
– Нет, самый обычный, заурядный волк, – ответил Эли бесцветным голосом.
– Эли?
– Сукин сын! – крикнул он и перевернул стол. Тело волка с глухим стуком упало на пол.
– Эли, что ты...
– Если хочешь что-то сделать, сделай это сам! – бушевал он, багровея лицом. – Ты хоть представляешь, сколько времени я ухлопал на эту затею? А чертовы тупые мужланы убили настоящего волка!
Теперь глаза Эли стали совершенно желтыми, а скулы заострились. Он начал изменяться, и окутавшая его тень, разительно отличалась от уже привычного света, сопутствующего превращению Купера. В этом обращении было нечто первобытное и зловещее. И когда до меня наконец дошел смысл сказанного, я поняла в какой переплет угодила.
Эли замахнулся и ударил меня рукой, которая все больше становилась похожей на лапу, так что я отлетела к ящику с инструментами.
Дженнифер Гарнер, безусловно, предугадала бы такой поворот событий.
Я осторожно села и бережно обхватила руками живот.
– Почему, Эли? Зачем ты это делаешь?
Он выгнул шею и вытянулся в струнку, желая повернуть обращение вспять, а потом сбросил одежду, чем, признаюсь, вызывал у меня беспокойство. Эли снова стал человеком с темно-карими глазами.
– Поверишь ли... – ухмыльнулся он, – что я просто страсть как люблю морочить голову заезжим поварихам?
Он разместился напротив. Меня утешало лишь то, что сидеть голой задницей на шершавом бетоне то еще удовольствие.
– Знаешь, как долго я ждал? – спросил он. Я хотела отвернуться от нагого тела, но Эли схватил меня за подбородок и заставил смотреть в глаза. – Я столько лет угробил на то, чтобы добиться нынешнего положения. Купер слабак. Он слишком ратовал за справедливость и равенство, когда нам требовалась твердая рука. Я вожак, Мо. Я рожден командовать стаей. А они чересчур упрямые и невежественные, чтобы осознать эту простую истину. Представляешь ли ты, каково это — знать на что способен, и оставаться непризнанным? И виной тому Купер. Пока он рядом, я всегда буду вторым, временным заместителем.
