Исход Владимира из Корсуня с «царицей», Настасом Корсунянином, мощами Климента и всем прочим, что было захвачено в качестве военного трофея, передан «краеведом» в характерной для него обстоятельной «топографической» манере с указанием, что поставленная Владимиром в Корсуне на украденной «приспе» церковь Иоанна Предтечи (в честь чего?) «стоить и до сего дни», а привезенные им оттуда «4 коне (иконы? - А.Н.) медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею, якоже не ведуще мнятся мраморяны суща» [Ип., 101]. Триумфальное возвращение князя в Киев позволило автору свести воедино намеченные ранее сюжетные линии путем «свержения Перуна», поставления церкви святого Василия, о которой было заявлено много ранее, и рассредоточения по городам сыновей Владими____________________
28 Еремин И. П. Из истории древне-русской публицистики XI в. // ТОДРЛ, II, М.-Л., 1935, с. 21-38.
29 Висковатый К. К вопросу об авторе и времени написания «Слова к Изяславу о латинех». // Slavia, XVI. Praha, 1938, S. 535-567.
30 Кузьмин А.Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды. // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967, с. 53.
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
ра, общее количество которых только теперь достигло 12 человек 3l. Насколько такое распределение «столов» соответствует представлениям первой четверти XII в., показывает тот факт, что Святополку Владимировичу достался г. Туров, где в конце XI в. находился другой Святополк, сын Изяслава Ярославича [Ип., 199 и 208]. Естественно, что исследователь не имеет права использовать эти перечни имен и распределение княжений в качестве исторического источника, не доказав предварительно их достоверность или хотя бы возможность данных княжений, ссылаясь лишь на «припоминания» поздних списков ПВЛ, как то делается до сих пор весьма часто. К тому же стоит напомнить, что современник Владимира, Титмар из Мерзебурга, насчитывает у него только трех сыновей, из которых один - Святополк - был женат на дочери Болеслава Храброго 32.
Примечательной чертой Корсунской легенды и всего цикла сюжетов, связанных с принятием Владимиром христианства, начиная со сказания о варягах-мучениках, оказывается отсутствие имени Добрыни, выступавшего ранее в качестве «кормильца» ('дядьки') князя. Между тем, этот цикл, похоже, имел продолжение, поскольку тот же «краевед», как известно, отправил Добрыню на посадничество в Новгород для установления там культа Перуна [Ип., 67]. Подтверждением такому предположению может служить разработанная для Новгорода версия о «низвержении кумиров» по образцу киевского сказания, где главным действующим лицом оказывается Иоаким (Аким) корсунянин 33. Ее отражением является известный сюжет Иоакимовой летописи о крещении новгородцев Добрыней и Путятой, возможно, заимствованный из того же цикла сказаний, однако дополненный столь любимыми «краеведом» топографическими ориентирами и, что особенно важно, фрагментом сообщения некоего духовного лица об исполнении им данной миссии. Этот текст носит характер явного заимствования из подлинного донесения или отчета и вряд ли был сочинен позднейшим
____________________
31 Искусственность последнего списка в подражание «12 сыновьям Измайловым» хорошо продемонстрирована И.Н.Данилевским (Данилевский И.Н. Библеизмы Повести временных лет. // ГДРЛ, сб. 3. М., 1992, с. 93), тем более, что историки не знают ни Станислава, ни Позвизда, тогда как о Вышеславе и Святославе известно только на основании слов самого «краеведа».
32 Thietmari Merseburgensis episcopi chronicon, VII, 72 (далее - Thietmari chronicon); Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков. М., 1993, с. 140.
33 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов, М.-Л., 1950, с. 159-160.
книжником, как были сочинены «договоры» 907 и 971 гг.: «Мы же стояхом на торговой стране, ходихом по торжисчам и улицам, учахом люди, елико можахом. Но гиблюсчим в нечестии слово крестное, яко апостол рек, явися безумием и обманом. И тако пре-быхом два дни, неколико сот крестя»34.
