– Я не могу не быть ею. Впрочем, я могу изолировать себя, если мне грозит серьезная опасность, так, чтобы она не перешла на всю Гею, или, если есть какие-то другие причины для этого. Однако, это только в случае опасности. Обычно же я буду оставаться частью Геи.
– Даже если мы прыгнем через гиперпространство?
– Даже тогда, хотя это и осложнит дело.
– Признаться, это малоутешительно.
– Почему?
Тревиз сморщил нос, как будто почувствовал дурной запах.
– Это значит, что все сказанное и сделанное на моем корабле, то, что увидите и услышите вы, будет увидено и услышано всей Геей.
– Я – Гея, поэтому все, увиденное, услышанное и почувствованное мной, увидит, услышит и почувствует Гея.
– Вот именно. Даже эта стена увидит, услышит и почувствует.
Блисс взглянула на стену, на которую он указал, и пожала плечами.
– Да, и эта стена тоже. Ее сознание ничтожно мало, поэтому она чувствует и понимает крайне мало, но, полагаю, под влиянием нашего разговора в ней происходят какие-то субатомные изменения, которые могут оказаться важными для всей Геи.
– А если мне захочется уединения? Может, я не хочу, чтобы стена знала, что я говорю или делаю.
Блисс казалась рассерженной, и Пилорат решил вмешаться.
– Вы знаете, Голан, я не хотел встревать, поскольку явно многого не знаю о Гее. И все же, я был с Блисс и сделал кое-какие выводы. Если вы идете сквозь толпу на Терминусе, вы видите и слышите великое множество вещей, и можете запомнить некоторые из них. Возможно, вы даже сумеете воспроизвести их при правильной церебральной стимуляции, но большей частью это вас не касается. Вы пропускаете это мимо, даже если видите какую-нибудь эмоциональную сцену и она вас интересует. Если она не касается вас лично, вы ее забываете. То же происходит и с Геей. Даже если вся Гея будет знать о ваших личных делах, это не значит, что они ее заинтересуют. Я прав, дорогая?
– Я никогда не думала об этом так, Пил, но в твоих словах что-то есть. Но это уединение, о котором говорил Трев… то есть я хотела сказать Тревиз… ничего не значит для нас. Фактически я/мы/Гея находим это непостижимым. Но хотеть быть частью… чтобы твой голос был неслышим, твои поступки не замечены, твои мысли непрочитаны… – Блисс энергично покачала головой. – Я говорила, что мы можем блокировать себя в случае опасности, но кто может захотеть жить так хотя бы один час?
– Я, – сказал Тревиз. – Вот почему я должен найти Землю… найти причину, заставившую меня выбрать для человечества эту ужасную судьбу.
– Это вовсе не ужасная судьба, но давайте не будем дискутировать по этому вопросу. Я пойду с вами не как шпион, а как друг и помощник. Гея пойдет с вами не как шпион, а как друг и помощник.
Тревиз мрачно заметил:
– Гея больше помогла бы мне, направив к Земле.
Блисс медленно покачала головой.
– Гея не знает местонахождения Земли. Дом уже говорил вам это.
– Я не совсем верю этому. В конце концов у вас должны быть записи. Почему за время пребывания здесь, я ни разу не видел этих записей? Даже если Гея действительно не знает, где расположена Земля, я могу почерпнуть кое-что полезное из этих записей. Я знаю Галактику несомненно много лучше, чем Гея. Я могу заметить и понять намеки, которых Гея вообще не уловит.
– Но о каких записях вы говорите, Тревиз?
– О любых. Книги, фильмы, пластинки, голографии, артефакты – все, что у вас есть. За время, что нахожусь здесь, я не видел ничего, что можно было бы назвать записями. А вы, Яков?
– Нет, – ответил Пилорат. – Но я и не очень смотрел.
– А я смотрел, хотя и осторожно, – сказал Тревиз, – и не видел ничего. Ничего! Я могу только подозревать, что их спрятали от меня. Интересно, почему? Можете вы сказать мне это?
Гладкий лоб Блисс собрался в удивленные морщины.
– Почему вы не спросили об этом раньше? Я/мы/Гея ничего не прячем и не лжем. Изолянты – индивидуумы в изоляции – могут лгать. Они ограничены и боятся, потому что ограничены. Однако Гея – это планетарный механизм с огромными ментальными способностями, и страха не имеет. Для Геи говорить ложь, то есть то, что не соответствует действительности, в принципе невозможно.
