Было условлено, что мы зайдем за Бланшеттой в шесть часов утра на следующий день, и потому остаток дня мы употребили на покупку съестных припасов и других необходимых для нашего путешествия вещей, а вечером сели в поезд, отходящий в Биарриц.
Мне хотелось, чтобы наш отъезд произошел скромно и незаметно. Я очень застенчив и страшно боюсь казаться смешным.
Биарриц состоит из многочисленных больших гостиниц, американских баров, купальных кабинок, бульваров и казино, выстроенных на краю низкого берегового утеса, смотрящего на Бискайский залив. Утес этот прорыт туннелем; на нем разбиты сады; близлежащие скалы скреплены цементом и соединены с берегом железными мостами; море ограничили четырехугольными, массивными цементными стенами.
Мы нашли почти все население Биаррица под открытым небом, на большой площади возле реки, слушающее красивые мотивы оркестра. Оркестр-играл веселые пьесы, и толпу одушевляло самое радостное настроение. Юноши и девушки танцовали. Мы с Билли тоже принялись танцовать. В воздухе было что-то опьяняющее: музыка, смех, мерцающие огоньки, отраженные в зеркальном темном Ардуре, легкомысленная беззаботность всего и всех; французы, баски, испанцы и англичане — все танцовали и смеялись вместе. Никто, повидимому, не обращал на нас ни малейшего внимания, и это очень радовало меня.
Мы условились зайти за Бланшеттой в шесть часов утра, но служанка разбудила нас только в девять часов. Поспешно встав, мы принялись за свой первый завтрак.
— Билли, — сказал я, — мне кажется, тебе лучше всего будет предоставить доставку багажа мне. Дорога наша начинается по ту сторону моста. Я схожу за Бланшеттой, приведу ее сюда, уложу вещи и встречу тебя там. Один я не обращу на себя особого внимания. Ты же такая хорошенькая, знаешь ли, — добавил я поспешно, — все на тебя смотрят…
— Тебе, вероятно, стыдно показаться со мною, — ответила она обиженно. — Дело тут, наверное, в этой шляпе. Я уже лучше куплю другую…
— Не глупи, — остановил я ее. — Нам нужно выбраться как можно незаметнее. Мне… мне кажется, что я сумею справиться с Бланшеттой один, для тебя это будет очень стеснительно. Конечно, если желаешь, можешь следовать за мною. Притворись, что ты со мною незнакома.
Наконец, мы порешили на том, что жена встретит меня на мосту. Мы спустились в контору, чтобы уплатить по счету.
— Вы с каким поездом едете, мосье? — спросила: конторщица.
— Мы едем не по железной дороге.
— Вам надо позвать извозчика?
— Нет, — ответил я спокойно, — я скоро зайду за своим багажом… Частный автомобиль… я сейчас иду в гараж…
Город показался нам очень оживленным, но только дойдя до базарной площади, мы поняли причину этого оживления.
Оказалось, что был базарный день. Улицы были запружены волнующейся массой мужчин, женщин, детей, волов, мулов, лошадей и ослов. По сторонам мостовой тянулись палатки продавцов. Там, где палаток не было, телеги и шарабаны стояли тесной вереницей, точно военные фуры. Едва можно было протиснуться через толпу.
Сердце мое сжалось при мысли, что Бланшетту придется провести через этот лабиринт. Однако я ничего не сказал жене. Вера ее в меня безгранична. Она считает меня удивительным человеком, и я совсем не желал разочаровывать ее.
Мы расстались у моста.
Несколько минут спустя мы с Франсуа уже запрягали Бланшетту в шарабан.
— Вы совершили очень выгодную покупку, — сказал он на прощанье. — Будьте добры к ней. Я всегда любил ее…
II. Бланшетта на базаре
Я взобрался в шарабан, и Франсуа вывел ослицу из ворот в переулок. Затем с горделивым чувством собственника я слегка подстегнул ее, и мы начали наше путешествий. Переулок был не длинен. В конце он круто повертывал на главную улицу и вливался прямо в поток движущихся людей и животных.
Я стал инстинктивно искать сирену или сигнальный звонок; не могли же мы вылететь на главную улицу без малейшего предупреждения.
Но никакого подходящего инструмента под рукой не оказалось. Почти у самого носа Бланшетты пронесся автомобиль. Она остановилась. Я слез и взял ее за повод.
— Но, но! — повторял я, стараясь перевести ее на правую сторону.
