— Десять выстрелов, — сказал Абрамов. — Я гарантирую, что в мишенях мы насчитаем десять пробоин. Идем проверять.
— Это лишнее, — покачал головой Рассадин. — И отсюда видно, что пули в цель летели.
— Нет, все надо делать по правилам. Вы платите деньги и должны убедиться, что никакого обмана нет. Да ведь и просто же интересно посмотреть на работу снайпера. Если не ошибаюсь, он у вас начал служить, не так ли?
— Так, — кивнул Константин Евгеньевич. — И я уже вижу, что не зря его пригласил.
Волин как и не слышал этих слов.
Подошли к мишеням, насчитали десять дыр, расположившихся кучно в центре силуэта.
— Предлагаю и два других ствола проверить, — Абрамов взял пистолеты, протянул оба Рассадину: мол, за тобой право выбора.
— Я только в тире, с воздушки, — хихикнул Константин Евгеньевич. — Но учиться, думаю, надо. В России без этого не прожить.
Отошли на те же тридцать пять метров, стали стрелять. К удивлению самого Рассадина, две его пули попали в цель. Абрамов не промахивался, хотя разброс пробоин был великоват. Он и сам это отметил:
— Без тренировок нельзя.
Теперь уже втроем стали подниматься к машине.
— А если бы я захотел еще что-нибудь приобрести, а, Анатолий Сергеевич?
Тот в своей манере, не тратя попусту слов, ответил:
— Называйте марку, калибр — потом уже и разговор будет.
3
Андрей вышел на крыльцо. Утренний туман еще парит над водой. Туманы — это к грибам. Час назад на моторке уехал Вадик, тогда туман был вообще плотный. Пятьдесят метров отплыли — и все, и нет их. Андрей еще вернулся, чтобы часик поваляться в кровати, Мишка тоже вроде бы поспать собирался, но нет — сидит за столом, сколоченным у летней кухни. Перед ним початая бутылка, вяленая плотва и открытая банка тушенки.
— Андрюха, иди поправимся, а то после вечера голова бо-бо.
— Не хочу. Да и нельзя мне.
— А кому можно? Мне можно? Да если Ольга унюхает... — Он выпивает, начинает чистить рыбу, рвет ее зубами. — Хотя, пока домой доберусь, все выветрится, травку пожую, лаврушку у тебя возьму... А ты — правильно, ты не пей. Нельзя тебе. Первое знакомство, то да се... И не проси, не налью.
Андрей нарочито тяжело вздыхает:
— Так, белая горячка начинается. Ты сколько уже выпил?
Мишка приценивается к содержимому бутылки:
— Сто семьдесят восемь граммов, можешь проверять. Так что даже не думай, будто я пьян.
— О каком же ты знакомстве толкуешь?
Мишка прикладывает палец к губам:
— Тсс! Иди сюда, садись. Только подальше от водки. — Ставит бутылку ближе к себе. — Андрю-ха, скажу только тебе, по большому секрету, как другу. Но никому ни-ни, понял?
— Да тут мне и говорить некому. Спасибо, вы приехали.
— Приехали. Пожалуйста. Но суть в чем, брат? В сыроежках!
— М-да, — покачал головой Андрей. — Правильно Вадик говорит: нельзя тебе пить. Несешь какую-то ахинею.
— Андрюха, это же я образно... Сыроежка, да? Шапочка красная. Вот и ты такую встретишь. Студентка, комсомолка, красавица. Вадик сам выбирал лучшую из лучших, заплатил ей. Эта стриптизершей подрабатывает, а там ведь плохих не держат, Андрюха, так?
Андрей жалостливо посмотрел на друга:
— Может, никуда ты не поедешь, а? Сейчас выспишься, придешь в себя, а потом я тебя провожу на вечернюю электричку. Или попросим, чтоб на катере... Не надо о девках болтать.
Гречихин вроде как обиделся:
— А чего мне в себя приходить? Я что, алкаш, что ли? Ну да, чуть-чуть усугубил вчерашнее, но насчет девок — это же не я, это Акимов так сказал, который тебя оперировал. Он так и сказал: все болезни от баб. Нет, чего я несу. Он сказал: хорошая девка любого мужика на ноги поставит, понял? Это сам Акимов так сказал! Вот Вадим и нашел кого надо. А ты — спать, электричка... — Тут Мишку что-то осенило, он взглянул на часы, схватил бутылку, завинтил ее, стал совать в рюкзак. — Елки зеленые, электричка же скоро придет! Спешить надо! Ты идешь за грибами?
Андрей быстро собрался, взял корзину, вышел из дома. Гречихин стоял уже у тропки, ведущей от базы в лес.
— Андрюха, ты сейчас идешь к болотцу, где мы в прошлый раз подберезовики резали, помнишь?
— Есть и другие грибные места...
— Нет, ты туда идешь!
