«Только пусть глаза отдохнут», – решила я, садясь на кровать, а потом откидываясь на подушку.
Шума моря здесь не услышать. Только ветер, только голоса и порой – моторы проезжающих за забором машин. Возможно, не такое уж плохое место. Но об этом подумаю послезавтра. Завтра – Счастливцево и Приозерное. Заглянуть в оба поселка, поискать следы погибших женщины и старика. Хоть что-то должно было сохраниться. Земля же помнит, кто по ней ступал, а дома должны были сохранить ауру. С Кристиной вышла незадача, впрочем, с детьми всегда так… слишком быстро истаивает энергетический контур, по нему ничего и не прочтешь. Эх…
Сон накатил удушливой волной, тяжелой и непоправимой. Сознание погрузилось в состояние оцепенения и безразличной лени.
– Упр-р-рямая, – прошелестело море на ухо, – упр-р-р-рямая.
Я вздрогнула, попыталась открыть глаза, но… ничего не вышло. Мигом затопила паника, сердце застучало в висках. Нет, что это такое?
– Боишься, – прошипел морской отбой, – пр-р-равильно.
Ветер пошевелил мои волосы, огладил щеку, смешливо пощекотал губы. Вокруг не было непроглядной тьмы, все застлало оранжевато-серое полотнище, словно я сквозь закрытые веки смотрела на солнце. Стало нестерпимо горячо, пальцы непроизвольно сжались, загребая битые ракушки и песок.
– Тш-ш-ш…
Сильные руки неожиданно стиснули меня, будто стремились задушить. Я дернулась, пытаясь освободиться, но потерпела неудачу. Паника исчезла, вместо нее нахлынула злость. Опять этот дурацкий сон!
– Ну-ну, тише, – довольно проурчали мне на ухо. А хватка и впрямь стала не столь сдавливавшей. – Спокойно. Я не причиню тебе зла.
Послушно замерла, чтобы нащупать энергетический поток ауры моего пленителя. Только потянулась, и вдруг словно резко окатило кипятком. Я охнула и зажмурилась. Хотя это было и без толку – все равно ничего вокруг не видела.
Он что-то еще сказал, но я не разобрала. Хотелось выть побитой собачонкой. Больно, черт, как же больно. Да до кого же, в конце концов, я дотронулась?! Аура безумно сильная, тут даже приближаться нельзя.
– Смело, но неосторожно, – прошептали рядом.
Но я уже не слышала. Жар затопил полностью, сознание растворилось в обжигающей дымке. По моему телу скользили чьи-то руки: ласкали, гладили, сжимали. А может, не руки вовсе, скорее уж упругие потоки теплого воздуха… но не ветра.
«Неужто все же поймала солнечный удар, и теперь уже и глюки пошли?» – мелькнула мысль на краю сознания.
– Тоже мне, героиня, – тихо рассмеялись, погладили по волосам и неожиданно ласково поцеловали в висок.
Злость внутри мешалась с горечью, обидой, бессилием. Хотелось сжать кулаки и что есть силы врезать. Неважно, куда попаду – лишь бы побольнее. Только обе моих руки сжали и вдруг начали целовать пальцы. Я вздрогнула и тут же онемела, не понимая, что происходит. Слишком странное издевательство, слишком непонятное…
– Отпусти, – еле слышно прошептала пересохшими губами.
– Нет, – твердо, но тихо выдохнуло море. – Нет, покор-р-р-рись…
Мира вокруг не стало. Я понимала, что проиграла, почти проиграла. Что-то невероятно могущественное и древнее подавило волю, заставляя превратиться в рабыню стихии.
Из околдованного оцепенения вырвал оглушительный звон металла. Я резко вскочила и непонимающе уставилась пол. На бежевом коврике лежал странный предмет, напоминающий грубо изогнутый крюк для рыбной ловли.
Внезапно за окном раздался крик. Женский.
Поборов головокружение, я поднялась и подошла к балкончику – довольно хлипкой конструкции из сваренных металлических прутьев, выкрашенных белой краской. Взору открылась детская площадка. Синяя горка. Лесенки. Песочница. Разбросанные игрушки. Узенькая беседка с дешевыми пластмассовыми стульями, которые можно встретить в любой пивнушке.
Ревущий мальчик в голубых шортиках и съехавшей набекрень кепке отчаянно утирал измазанную мордашку одной рукой, а второй лупил по земле. Возле него хлопотала заботливой наседкой пожилая женщина.
Так, понятно. Всего лишь звуки реального мира. А я уже чуть не навоображала черт знает что. Зябко передернув плечами, несмотря на стоявшую летнюю духоту, я села на кровати. Путешествие к морю явно идет не так, как мне того хочется. Сны стали слишком странными. Вязкими. Почти реальными. Кто-то играет со мной, зная, что можно подергать за ниточку, словно марионетку, и заставить быть покорной своей воле, а потом выбросить.
