– К-хм… – Мистерион тактично постарался привлечь внимание хозяина, увлечённо что-то читающего через увеличительное стекло. – Добрый день, уважаемый…
– О! Посетители! Богдан Павлович Несятников, к вашим услугам, господа чародеи. Что привело вас в мой магазин? Ищите какую-то особую литературу? – он, подслеповато щурясь, посмотрел на нас поверх круглых очков. – Могу предложить замечательный выб…
Взгляд его, скользнув по наставнику, мазнул по мне, а затем буквально примёрз к нагрудной нашивке с клановой тамгой. Через мгновение старичок ожил, чему-то кивнул и, не говоря более ни слова, повернувшись, похромал в сторону неприметной дверки в подсобку. Через минуту он вернулся, держа в руках небольшой сундучок, который тут же был водружён на стойку.
– Вот. Пришлось изрядно повозиться, но заказ вашего клана я выполнил, – прошамкал он, возясь с миниатюрным замочком, а затем, откинув крышку, вытащил обычную безликую тетрадку и аккуратно подвинул её в мою сторону. – Только вот было это тридцать с лишним лет назад. Признаться честно, господин Бажов, я и не думал, что кто-нибудь из вашего клана всё-таки вспомнит о старике Несятникове.
Мы с Мистерионом переглянулись, он слегка кивнул, и я, протянув руку, взял тетрадь под внимательным взглядом прищуренных глаз хозяина лавки. Он словно бы чего-то ждал, а затем, когда мои пальцы коснулись шершавой поверхности бумаги, удовлетворённо кивнул, с хлопком закрыв крышку сундучка.
– Если вашему клану, уважаемый Бажов, ещё понадобятся услуги старого артефактора, непременно обращайтесь! – с достоинством произнёс он, а затем, проковыляв до своего места, уселся на высокий стул и, подхватив лупу, вновь углубился в изучение фолианта так, словно нас здесь уже не было.
Повертев тетрадь, я открыл её и, полистав абсолютно пустые, чуть желтоватые страницы из твёрдой бумаги, вновь посмотрел на наставника. Поймав мой взгляд, Мистерион молча кивнул в сторону выхода. Уже оказавшись на улице, я хотел было повнимательнее рассмотреть свой «трофей», но масочник меня остановил, достал из подсумка инструмент, похожий на щипцы. Аккуратно прихватив ими тетрадь, он быстро спрятал ее в мешочек из чёрного, похожего на кожу материала. Туда же отправились и мои снятые с рук перчатки, после чего мы, не сговариваясь, направились к паровику. Сопротивляться я и не подумал – хватило одного раза, чтобы уяснить, насколько опасными могут быть подобные вещи.
– Третий уровень, Лесинская улица, дом двенадцать «А», – только и пробормотал я, бросив быстрый взгляд на табличку с адресом. – Надо бы запомнить…
Полноценные занятия в Академии начались через десять дней после нашей игры в «Воздушный мяч». В среду двадцать четвёртого сентября – то есть пятого, предпоследнего месяца сезона Древа, вторая половина которого в этом году отметилась дождями, сменившими так радовавшее студентов тёплое и солнечное «бабье лето».
Почему был выбран именно этот день, и чем он отличается от других, например, от понедельника, было совершенно непонятно, но вкупе с ливнем, зарядившим с самого утра, и серыми облаками, плотно затянувшими небо, известие об окончании относительно свободных от учёбы деньков убило праздничное настроение на корню. А ведь сегодня, как распинался вчера Мистерион, с ехидно скептической улыбкой зачитывая нам какую-то явно официальную бумажку: «…особый день для каждого будущего чародея!» Но даже новость о том, что как таковых занятий не будет, а официальные мероприятия, совмещённые с пиром и балом, начнутся в восемь часов вечера в подземном комплексе под главным корпусом, особо не вдохновляла.
Вообще, последняя неделя выдалась откровенно поганой! Мало того что тренировки на свежем воздухе как самостоятельные, так и с наставником, из-за непогоды никто не отменял, так ещё пришлось основной четвёркой выполнить несколько миссий. Два раза ездили на третий уровень полиса уничтожать лилипов, расплодившихся в пустующих и заброшенных зданиях. Приятного в этом деле, надо сказать, было мало, одно только радовало, что более-менее сухо, да и работа сама по себе несложная, противно только на пару с Ленкой выжигать огнём сами гнёзда – уж больно вонь палёного мяса, приправленная несравненным ароматом помойки, оказалась тошнотворной.
