— Эй, нам на четвертый! — крикнула ему я, но он не ответил. — Черт!
Мне пришлось идти за ним.
Я нашла Йена в оружейной. Он бегал по ней, словно сумасшедший, и бил пятками по полу, громко матерясь и причитая, какие, однако, тупые бывают тайники, что их невозможно найти.
Я оглянулась. Четверка стражей уже поднимались по лестнице, и один из них на ходу заряжал увесистую аркебузу.
— Йен, надо торопиться!
— Сейчас-сейчас… — он собрал пальцы в кулак и сплюнул. — Да где же ты, твою мать?
— Что ты ищешь?
— Нашел! Вот говнюк, решил мое добро прикарманить…
Он схватил со стойки ятаган и вонзил его острие между двумя половицами у окна. Напрягшись, он потянул рукоять на себя и дождался, пока дерево хрустнет, а потом голыми руками отодрал еще три, и я увидела то, что он так долго искал.
— Палка? Ты издеваешься?
— Не шебурши, девка, — он вытащил из-под пола длинную и, судя по всему, бамбуковую палку, обмотанную плотной серой веревкой, и поставил ее тупым концом вниз, судорожно осматривая оружейную.
— Что еще?
Страж с аркебузой уже целился в нас, а трое других с криками мчались сюда, размахивая смертоносными палашами, чьи острые клинки отсвечивали серебром. И, честно говоря, я не собиралась погибать из-за того, что спятивший проводник собирается сражаться с ними одной палкой.
— Извини, девчонка, но никого не убивать у меня не получиться.
В следующую секунду он внезапно размахнулся и кинул бамбуковую палку вперед как копье, целясь в ближайшего стража.
Палка промчалась в нескольких сантиметрах от меня и резко ударилась заостренным концом в крепкий кожаный нагрудник мужчины, не причинив ему ни йоты вреда.
Я хотела прикрикнуть на Йена, но вдруг нечто громыхнуло.
Из конца копья вырвался сноп искр, а следом — огромная красная струя чистого пламени, растянувшаяся на целый метр, а то и больше. Огонь вырвался оттуда, непонятным образом не нарушив целостность бамбука, и полностью охватил вскрикнувшего стража.
Он страшно завизжал, бросая оружие, и стал кататься по земле в попытке сбить бушующий на нем пожар, но тот только разгорался.
Мы застыли, с ужасом наблюдая, как он стремительно погибает в кошмарных корчах и агонии, а его тело продолжает трястись, танцуя на полу дьявольскую джигу.
Йен, не теряя времени, ринулся вперед, легко обходя двух других воинов. Он подхватил с пола свою палку и без остановки снова бросил ее в стража с аркебузой.
Тот с криком отшатнулся и закрыл лицо, ожидая, что сейчас его тоже охватит колдовское пламя, но копье не сработало. К счастью, заметил он это слишком поздно, и через миг уже валялся недалеко от обожженного трупа своего товарища со свернутой шеей.
Оцепенение со стражей прошло.
Один из них тут же кинулся на меня, замахиваясь палашом, и я приготовилась встретить удар, однако тут по комнате прогрохотал выстрел.
Страж, так и не добежав до меня каких-то пару шагов, свалился, разбрызгивая вокруг мозги вперемешку с кровью.
Остался один.
Йен схватился за клинок мертвеца, но я видела, что его правая рука едва движется — видимо, не рассчитал отдачу и вывихнул руку. Против опытного стража, пусть и одного, ему не выдержать.
Я сразу же ринулась к третьей стойке.
Я схватила в руки маленький, почти миниатюрный арбалет, положила его на пол и натянула тетиву. Та до крови врезалась в пальцы.
Найдя рядом увесистый квадратный болт, я сунула его в ложе и вернулась к двери.
Я медленно выдохнула, стараясь успокоить сердце, и закрыла левый глаз.
Звякнула сталь. Йен отбился от первого удара, но не успел отвести руку, и страж размахнулся, заметив слабое место врага. Еще чуть-чуть, и проводник окажется трупом.
— Чтоб тебя Холхост побрал, сволочь ты эдакая, — выдохнула я и спустила курок.
* * *
— Хорошо стреляешь, — Йен одобрительно хлопнул меня по плечу.
Я фыркнула.
— Ну-ну, в первый раз всегда худо. Кого-то, бывает, тошнит, а ты ничего так, держишься, и пол не пачкаешь. Прямо воительница.
Я скрипнула зубами.
Проблема была в том, что я не чувствовала себя виновной. Вообще ничего не чувствовала, будто убила не человека, а обычную крысу, забравшуюся в погреб.
— Он не первый.
— Вот как? — Йен заинтересовался. — И кого ты убила в первый раз?
