* * *
Вода на раскаленной каменке возмущенно зашипела и рванула к потолку клубком обжигающего пара. Петр Семеныч сдавленно охнул и схватился руками за уши. От заполнившего маленькую баньку пара трещали волосы. Даже малейшее движение обжигало кожу.
— Валетиныч, зараза! — возмущенно выдохнул Министр. — Куда так накочегарил? У меня сейчас ухи отгорят!
— Ага! — хитро прищурился майор, голову которого прикрывала войлочная шапочка. — А каково мне было, когда ты отключился в трансе? Штабная избушка внутри вся инеем поросла! А на мне только легкая курточка — лето на дворе! Но я терпел, выйти боялся: чтобы тебе, не дай бог, помешать! Терпи теперь, слишком уж я в холоде колдовском продрог!
С этими словами Валентиныч плеснул на каменку еще ковшик воды.
— А! Ну вас! Не могу больше терпеть эту душегубку! — Петр Семеныч опрокинул на себя ведро холодной воды и выскочил в предбанник.
— Начисли нам по стопятьдесят! — закричал ему вслед майор, размахивая веником словно шашкой. — Мы сейчас… Ну, Вольфыч, держись!
Выбравшись из парилки, Петр Семеныч припал к трехлитровой банке с холодным квасом, в один присест, выдув чуть не половину. После этого он завернулся в чистую простыню и степенно вышел на улицу. Возле банки под импровизированным навесом разместился накрытый стол. Городских разносолов на столе не было, но картошки с мясом, соленых огурчиков и душистого самогона было вволю. Министр ловко наполнил спиртным три большие граненые стопки и без сил повалился на самодельную лавочку, сбитую из тонких бревнышек. Минут через десять из баньки вылетел красный как рак Вольф, на ходу вытирая полотенцем заливающий глаза пот.
— Что, чуть не уморил, душегуб? — благодушно спросил друга Петр Семеныч, уже успевший слегка отойти.
— Вот любитель парка…
— Кто это здесь любитель? — притворно возмутился майор, вслед за Вольфом вышедший из бани. — Профессионал! И никак иначе!
— Ладно, профессионал, — легко согласился Петр Семеныч, — давай к столу!
Сидоренко повесил шапочку на гвоздик и плюхнулся на лавку рядом с Министром. От его разгоряченного тела до сих пор шел пар.
— Ну что, за встречу? — риторически спросил Петр Семеныч, поднимая стопку.
— За встречу! — не стали протестовать партизаны.
Они чокнулись и выпили.
— Хорошо пошла! — выдохнул Министр, похрустывая малосольным огурчиком. — Ваша баба Маша просто кудесница! Надо её к нам в центр переманить…
— А чего, в Москве вино-водочные магазины не работают? — удивился Сидоренко.
— Почему не работают? Работают! Только нынче бухло по талонам отпускают. Весь спирт на фронт… Все для победы, так сказать.
— А что вообще в Москве твориться? — спросил Сидоренко. — Мы тут второй год по тайге скачем…
— Ничего хорошего! — ответил Министр, повторно наполняя стопки. — Когда фрицы через портал хлынули, для наших «мудрейших» и «все знающих наперед» руководителей страны наступил период ступора. И как их не пытался переубедить президент вместе с батюшкой Феофаном, что это реальность, они продолжали считать все слухи шуткой, розыгрышем, но во вторжение верить отказывались наотрез. Только когда войска Вермахта с ходу взяли Владивосток, Хабаровск и начали подбираться к Благовещенску, в их рядах наступила паника. Многие народные деятели, этакие показные патриоты, быстренько собрали манатки и свалили из страны нахрен! Нужно отдать должное президенту, то бишь Верховному Главнокомандующему, он быстро сумел подавить панику сначала в столице, а затем и на остальной подконтрольной территории. А уж после того, как начали поступать сведения в Центр от стихийных групп сопротивления, типа вашей, о вампирах, вервольфах и прочей гадости, воюющей на стороне Рейха, авторитет нашего 16 отдела вырос до немыслимых высот. Батюшка теперь считается правой рукой президента, а нашему отделу присвоен особый статус. Он выведен из под юрисдикции ФСБ и подчиняется непосредственно Верховному Главнокомандующему.
— Вот всегда так у нас, — возмущенно заметил Сергей Валентинович, — пока жареный петух в жопу не клюнет, хрен почешемся! Ведь сколько раз батюшка поднимал вопрос об охране переходной зоны? И что?
